— Всё в порядке, — заверила его миссис Рэнсом. — Я держу ее здесь, — она открыла шкафчик рядом с раковиной и отправила туда форму.

— Я так и думал, но не хотелось рисковать. — Мартин засмеялся, и миссис Рэнсом засмеялась в ответ.

Мистер Рэнсом нахмурился. Молодой человек держался довольно вежливо, хотя и не без фамильярности, однако все это веселье начинало отдавать бесстыдством. В конце концов, речь шла о преступлении, и отнюдь не мелком; здесь находилась похищенная собственность — как она тут оказалась?

— Чаю? — спросил Мартин.

— Спасибо, нет, — ответил мистер Рэнсом.

— С удовольствием, — ответила его жена.

— Нам нужно поговорить, — произнес Мартин.

Миссис Рэнсом никогда не доводилось слышать эту фразу в реальной жизни, этот молодой человек предстал перед ней в новом свете: она догадывалась, что у него на уме. Догадывался и мистер Рэнсом.

— Давайте, — сказал мистер Рэнсом решительно, усаживаясь за кухонный стол и намереваясь сделать первый ход: бросить в лицо этому безмерно самоуверенному молодому человеку вопрос, что все это значит.

— Возможно, — сказал Мартин, ставя перед миссис Рэнсом чашку чаю, — вы сами захотите мне сказать, что все это значит. При всем уважении, как говорится.

«Это уж слишком», — подумал мистер Рэнсом.

— Возможно, — взорвался он, — при всем уважении, это вы мне скажете, с какой стати вы надели мой вязаный жакет.

— Ты его почти не носил, — сказала миссис Рэнсом. — Чудесный чай.

— Не в этом дело, Розмари. (Мистер Рэнсом очень редко называл ее по имени — только когда хотел, так сказать, зарезать без ножа.) А также мой шелковый шарф.

— Ты его вообще не надевал. Говорил, что у тебя в нем простецкий вид.

— А мне он потому и нравится, — подхватил Мартин радостно. — Пошловат. Однако все хорошее когда-нибудь кончается, как известно. — И он неторопливо (и без тени раскаяния, как отметил про себя мистер Рэнсом) снял с себя кардиган, развязал шарф и положил то и другое на стол.

Надпись на футболке Мартина, которая раньше лишь мелькала сквозь прикрывавшую ее одежду, теперь, освободившись от камуфляжа, бесстрашно предстала во всей своей красе: «Приспичило? Надевай ‘Джиффи’[17]!» А в скобках: «иллюстрация сзади». Мистер Рэнсом тотчас передвинулся на край стула, чтобы загородить от жены оскорбляющее взор зрелище, миссис же Рэнсом немного откинулась на своем стуле назад.

— На самом деле, — сказал Мартин, — мы воспользовались лишь одной-двумя вещами. Началось с вашего коричневого пальто, которое сначала я примерил просто смеха ради.

— Смеха ради? — переспросил мистер Рэнсом: комическая сторона этого предмета его гардероба до сих пор была ему неведома.

— Да. Но теперь я полюбил его. Оно потрясающее.

— Оно вам велико, — пробурчал мистер Рэнсом.

— Знаю. Потому и потрясающее. Клио считает, что у вас по-настоящему хороший вкус.

— Клио? — спросила миссис Рэнсом.

— Моя подруга.

Но, заметив, что у мистера Рэнсома от злости глаза лезут на лоб, Мартин пожал плечами:

— В конце концов, вы сами дали нам зеленую улицу.

Он отправился в гостиную, вернулся с папкой и положил ее на кухонный стол.

— Может, вы объясните мне, — сказал мистер Рэнсом с пугающим спокойствием, — по какой причине наши вещи находятся здесь?

И Мартин объяснил. Только объяснение это мало что дало, и, когда он закончил, дело почти не продвинулось вперед.

Однажды, примерно месяца три тому назад («15 февраля», — подсказала миссис Рэнсом), он пришел на работу и, открыв двери, обнаружил всю их мебель в том виде, в каком она стояла в Нэсби-мэншнз и в каком стоит сейчас здесь: ковры на полу, лампы включены, тепло, запах готовящейся еды из кухни.

— Я хочу сказать, — сказал Мартин мечтательно, — настоящий дом.

— Но вы, безусловно, должны были понимать, что это, мягко говоря, нечто аномальное?

— В высшей степени аномальное, — подтвердил Мартин. — Обычно вещи кладут в ящики, упаковочные клети, потом в контейнер, его запечатывают и держат на задней площадке, пока не затребуют владельцы. У нас хранятся горы всевозможной мебели, но за полгода я не вижу ни одного кресла.

— Но зачем наши вещи свалили сюда? — спросил мистер Рэнсом.

— Свалили? — обиделся Мартин. — Вы это называете «свалили»? Это прекрасно, это поэзия.

— В каком смысле? — спросил мистер Рэнсом.

— Так вот, когда я в тот день пришел на работу, я увидел на столике в коридоре конверт…

— Я всегда кладу туда почту, — вставила миссис Рэнсом.

— …конверт, — повторил Мартин, — в котором было 3000 фунтов наличными в уплату за два месяца хранения — выше наших обычных тарифов, признаюсь вам. И еще, — прибавил он, — вынимая листок из папки, — там было вот это.

То был листок календаря «Кулинарные изделия Делии Смит» с рецептом жаркого, которое миссис Рэнсом готовила в тот день и оставила томиться в духовке. На обороте было написано: «Все должно быть в точности, как есть». И в скобках: «Не стесняйтесь пользоваться». То, что в скобках, было подчеркнуто.