Робин набрал в грудь воздуха и дунул. Рожок, явно недовольный неумелым обращением, проиграл коротко и сердито:

  — Два ученых школяра
Взяли скрипки, взяли лютни,
И гудели до утра
Словно трутни, словно трутни,
Вторил трелям их лихим
Славный хор портовых кошек.
Но никто не кинул им
Даже грошик, медный грошик!

Как это бывало много раз, пока Рожок пел, город вокруг Робина и Саладина стал меняться. Помпезные барочные фасады отелей, выходивших на набережную, превратились в строгие готические. По улицам потекли ручейки помоев, а роскошные рыбные рестораны превратились в сомнительного вида закопченые харчевни, из которых доносились пьяные крики матросов. Как и накануне, у причалов один за другим начали возникать корабли. Но на этот раз это были не однообразные военные галеры, а торговые парусники всех форм и размеров. Здесь были и норманские ладьи, и нефы, и ганзейские когги, и каракки, и фелюги. От флагов и вымпелов рябило в глазах. Одни корабли разгружались, другие наоборот принимали на борт тюки с товарами. По мачтам прыгали обезьяны, а в медных частях рангоута отражалось солнце.

Робин и Кот поднялись на ступени портовой церкви и оттуда разглядывали стоящие в порту суда, пытаясь определить, нет ли среди них «Бременского Орла». Первый осмотр не дал никакого результата: слишком много было кораблей, и слишком трудно было разобрать их названия, написанные готическим шрифтом на кормовых досках. В конце концов, Кот и Робин решили пройти вдоль причала и осмотреть все когги ганзейского союза, которые легко было распознать по общему флагу со странным геральдическим зверем — крылатым леопардом.

Спустившись со ступеней церкви, они начали осторожно продираться сквозь толпу. Чтобы не попасть под ноги портовых грузчиков или под колеса телег, неуклюже двигавшихся к морю и от моря, Робину и Коту приходилось вплотную прижиматься к стенам домов. Они оставались невидимыми для толпы, но это не защищало их от случайных пинков и толкотни. Один раз давка стала столь сильной, что их едва не впихнули в один из грязных портовых кабаков. Балансируя на пороге, Кот беспокойно принюхался. Изнутри несло пережаренной рыбой и кислым вином. Вдруг в открытую дверь вылетела бутылка и больно ударила Робина по голове. В ту же секунду из недр кабачка прогремел оглушительный бас:

— Это мы просили пощады у сарацин? Это нас побили, как детей?

В ответ кто-то лепетал:

— Простите, сэр, не хотел вас обидеть, но говорят под Мансурой пятьдесят тысяч христиан отступили перед маленьким отрядом сарацин…

Кот втащил ушибленного и тихо охающего Робина внутрь и они осмотрелись. В тесном задымленном помещении скопилось человек двадцать. Они сидели за дубовыми столами, ели рыбу, пили вино и громко разговаривали. Здесь были и моряки, и торговцы, пара оруженосцев какого-то рыцаря с алебардами, горбатый старик с арбалетом, сидевший за одним столиком с человеком в зеленом камзоле, как две капли воды похожим на рыцаря, похитившего Тиана Обержина, слуги и даже один священник. Громкий голос принадлежал оруженосцу в грязном тамплиерском плаще, который нависал над своим дрожащим от ужаса соседом, на вид торговцем-англичанином, и орал ему в ухо:

— Клянусь кулаком Гийома Шартрского, еще одно слово, и ты не досчитаешься пары ребер! Маленький отряд! Их было столько, сколько песка в пустыне! Там был сам Султан! И вода Нила поднялась на восемь локтей за одну ночь! Мы дрались по колено в воде, а половину из нас трясла болотная лихорадка! Когда Магистр был убит, побежали все, только бежать было некуда! Король Иерусалисмский попал в плен. Легат добрался до Дамиетты, один Бог знает, как это ему удалось. И все повторяли только одно слово: предательство!

— Как, и король Иерусалимский в плену? — с ужасом спросил торговец.

Оруженосец мрачно кивнул.

— Вот эти матросы, молодцы каких мало, — он махнул в сторону соседнего стола, за которым сидело несколько матросов, — за десять дней с попутным ветром доставили нас от Дамиетты до Брундизия. Это мы первыми принесли весть о Мансуре. Да, скажу я вам, Султан силен. Но не видать ему Дамиетты, если вся Империя теперь идет на Египет!

Теперь уже все в кабачке внимательно слушали подвыпившего оруженосца. Только старик в углу с безучастным видом чистил свой арбалет. Внезапно дверь на улицу распахнулась вновь и на пороге возник насмерть перепуганный еврей-старьевщик.

— Укройте, спасите! — вопил он, пытаясь спрятаться за бочкой вина, стоявшей у стенки, и наступая на хвост Коту Саладину. Кот взвыл, но в общем шуме никто не обратил внимания на его стоны.

— Да что с тобой? — строго спросил еврея трактирщик.

— Вы не знаете? — вскричал еврей. — В императора стреляли с крыши! Герцог Брауншвейгский убит! Сюда идет стража! Они никого не щадят!