— Вы совсем охренели?! Он же не доползёт! Пусти! — выкрикнул Репа, пытаясь прорваться к засову.

— В окно, — невозмутимо повторил Фара.

— Уроды! — Репа, поняв бесплодность дальнейших пререканий, подошёл к двери и, отшвырнув обрез, заговорил в бойницу: — Крикун, слышишь меня? Сможешь вернуться наружу и подползти к окну? Мы поднимем щит.

С противоположной стороны раздались слабые вскрики чередующиеся хрипом, и удаляющееся шарканье.

— Довольны? — Репа посмотрел на нас, как на последнее говно. — А если он не доползёт? Если сдохнет там?!

Это был новый для меня вопрос. А действительно, что будет, если Крикун сдохнет? Из талантов он обладал только ловкостью пальцев, позволяющей вскрывать замки любой сложности. Но здесь я смог бы его заменить. Не слишком замороченные механизмы давались мне легко, а с замороченными разобраться — дело практики. Что ещё? Нужны ли четыре пары рук чтобы комфортно подломить хату? Нет. Трёх вполне достаточно. К тому же Крикун, видимо, даже если выживет, долго ещё не сможет быть полезен. Да и засветился он, наверняка, отчётливее остальных. По всему выходило, что в сложившейся ситуации потеря Крикуна была нам только на руку.

— Доползёт, — ответил я и, спрыгнув с табуретки, направился к окну.

Минуты через две в щит постучали.

Репа с Фарой предусмотрительно отошли в дальний конец комнаты, поближе к чулану. Я, прикинув, что если на пол упадёт граната, успею прыгнуть за книжный ящик, опустил рычаг.

Но на пол упал Крикун. Весь в грязи, с разбитой головой, он даже не пытался встать, скорчился в позе зародыша и жалобно поскуливал.

Первым к страдальцу подскочил Репа.

— Крикун, дружище, ты как? — тормошил он его за плечо, но в ответ раздавалось лишь мычание. — Где болит? Ну?

Подоспевший Фара оттолкнул Репу и перевернул сжавшегося в комок Крикуна на спину. Тогда стало понятно «где болит». Правый рукав у того был скручен в узел чуть ниже локтя и насквозь пропитался кровью.

— Мать твою. Ему руку отрубили, — Фара сидел над Крикуном и тупо смотрел, как с набухшей культи по полу растекается красная лужа.

Репа, вытаращив глаза, стоял рядом без движений.

Мне бы тоже последовать их примеру, да предаться созерцанию, наблюдая уход боевого товарища в мир иной, но вместо этого я взял со стола полотенце, обмотал, как жгутом, осиротевшее плечо Крикуна, сунул между ними первое, что подвернулось под руку — валяющийся на полу обрез — и закрутил, после чего, неожиданно для самого себя, приказал Фаре зафиксировать обрез на плече, чтобы жгут не ослаблялся, а Репе велел прижечь рану. Закончив с распоряжениями, подломил кочергой хлипкий замок оружейного шкафа, достал оттуда ПММ и вышел.

Не знаю, что меня подвигло на это. Особой злости я не испытывал. Судьба Крикуна тоже не слишком меня беспокоила. Но отчего-то я был абсолютно, на сто процентов уверен в необходимости такого шага.

Чёрный ход лавки всё ещё оставался не заперт. Внутри слышался шум, будто кто-то двигает мебель. Я пошёл на звук и, свернув в сторону подсобки, увидел… цель. Это был хозяин лабаза — упитанный, рослый мужик с густой бородою на добродушном мясистом лице. Он, кряхтя, толкал вдоль стены шкаф.

Секунд пять ушло у меня на то чтобы перебороть себя. Очень хотелось окликнуть суку, посмотреть ему в глаза, насладиться моментом, а уж потом… Но было только «потом». С трёх метров я не промахнулся. Толстяк дёрнул головой, словно получил затрещину, и повалился на пол.

Не сдвинутый до конца шкаф, наполовину скрывал дверь. То, что я за ней увидел, многое расставило по своим местам. Хозяин лавки не прочь был перекусить человечиной. В подвале, куда эта дверь вела, находился ледник с «провиантом». Определить сколько несчастных нашли там последний приют, представлялось затруднительным. Разделанные туши, руки, ноги и головы было аккуратно развешаны по крюкам, как на рынке. В двух ваннах со льдом хранился переложенный бумагой ливер. В центре стояла колода для рубки мяса. На стене, в строгом порядке от меньшего к большему, висели ножи, тесаки, пилы и топоры.

А вот чего в лавке не нашлось, так это сигарет. Видимо, наш «благопристойный» торговец сам распространял слухи о ценном товаре, с намерением заманить очередную закуску.

Поддавшись секундному порыву, я снял одну из ножовок и, прихватив стоявшее в углу ведро, поднялся наверх.

Глава 2