С Елеонской горы Иисус переходит в сад («место», по Матфею, «селение», по Марку) Гефсиманию, в нескольких сотнях метрах от вершины горы, и там обращается к Богу [34]: «Авва Отче! все возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты» (Мк. XIV, 36). Его ученики дремлют, поддавшись естественному после пиршества томлению. И среди ночи «Иуда, взяв отряд воинов и служителей от первосвященников и фарисеев, приходит туда [35] с фонарями и светильниками и оружием» (Ин. XVIII, 3). По синоптикам, Иисус сам выступает вперед, сам отдается в руки отряду римских воинов и народу и еще раз говорит, что не погубит никого из своих учеников. Они же в свойственной им бестолковой манере восклицают: «Господи! не ударить ли нам мечом?» (Лк. ХХII, 49), и один из них отрубает правое ухо рабу первосвященника. Иоанн уточняет, что ударил мечом Симон Петр, а имя раба было Малх. По синоптикам, после ареста все ученики убегают, спасая свою жизнь. По всем книгам, за арестованным предводителем следует в отдалении Симон Петр. Иисуса приводят на двор первосвященника, Петр проникает следом и даже греется у огня вместе со служителями, пока синедрион допрашивает Иисуса. Петру трижды говорят, что он — один из бывших с Иисусом [36], и он трижды отрекается.

Ночной допрос Иисуса происходит одинаково по Матфею и Марку (см. [21]. По Луке, то же происходит утром). Синоптические Евангелия подчеркивают намерение синедриона осудить Иисуса в законном порядке. Показания «лжесвидетелей» оказываются недостаточными, и суд топчется на месте, пока Иисус [37] сам не сознается в тягчайшем религиозном преступлении, объявив себя равным Яхве. Его признают «повинным смерти» и избивают [38]: «И закрывши Его, ударяли Его по лицу и спрашивали Его: прореки, кто ударил Тебя?» (Лк. XXII, 64).

По Иоанну, суд синедриона вообще не собирается. Иисуса ведут к тестю первосвященника, Анне, который, по некоторым сведениям, фактически заправлял в Иерусалиме. Анна спрашивает арестованного об его учении и учениках [39]. Иисус отказывается давать объяснения — дерзкий Иисус Иоанна! — и один из служителей в ответ на дерзость ударяет Иисуса по щеке [40]. Арестант с достоинством замечает: «…Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня?» (Ин. XVIII, 23). Немедленно за тем Иисуса ведут со связанными руками к Каиафе, и немедленно же, ибо наступило утро, — в преторию [41] (по Евангелию — место суда римской власти, по Тациту — канцелярия наместника). Иудеи не входят в преторию («чтобы не оскверниться, но чтобы можно было есть пасху»), и сам Пилат выходит к ним (еще одно разночтение: у синоптиков Иисуса вводят к Пилату).

Впечатление от этой странной путаницы, разнобоя в тех фактах, в которых, казалось бы, все авторы должны быть единодушны, гнетущее. Очевидно, никто не рискнул сопровождать Учителя.

Перед лицом смерти он остался в одиночестве.

7. Понтий Пилат у синоптиков

Три рассказа синоптиков о суде Пилата можно изложить как единую историю. Иудеи вводят Иисуса и начинают обвинять его «во многом», в частности же в том [42], что он развращает народ, запрещает платить подать кесарю, а себя называет Христом Царем (один из титулов мессии — «царь» или «царь иудейский»). Обвинение построено ловко: на первый план выдвинут политический аспект, хотя синедрион вынес приговор по делу о богохульстве (см. [37]).

Суммирующее обвинение «развращает народ» означало смерть, даже если Пилат не был осведомлен о мессианских настроениях в Иудее и недооценивал опасность, исходящую от живого мессии. А ведь было и еще кое-что: въезд на осле, волнения в храме, проповеди вокруг Иерусалима — реальные волнения населения, имевшие место перед самой Пасхой, о которых Пилат, как любой внимательный правитель, должен был бы знать. Но отбросим и это, предположим, что он был некомпетентным правителем. Предположим, он был глупцом и не понимал, что интересы Рима в данном случае полностью совпадают с интересами иудейской верхушки. Но ведь он был римлянин, и жизнь одного-единственного иудея для него не стоила ничего. Если виделась хоть малейшая угроза спокойствию в провинции, то участь иудея, вызвавшего неурочное заседание синедриона, была решена бесповоротно. Смерть.

Что же происходит у синоптиков?

Римлянин, привыкший уважать если не сущность, то процесс судопроизводства, спрашивает: «Ты Царь Иудейский?», то есть: «Заявляешь ли себя мессией?» И получает утвердительный ответ: «Ты говоришь». Обвиняемый не отрицает вины. Тогда Пилат приглашает обвинителей выступить еще раз [43]. Иисус молчит, не пытаясь защищаться, и судья удивленно спрашивает: «Ты ничего не отвечаешь? видишь, как много против Тебя обвинений» (Мк. XV, 4). Опять молчание… «Так что правитель весьма дивился» (Мф. XXVII, 14). Казалось бы, все ясно. Но происходит невероятное: Пилат объявляет первосвященникам, что не находит никакой вины в этом человеке!

Пораженные обвинители пытаются возражать — мол, как это, чтобы никакой вины! Да он ходит по всей стране, от Галилеи до сих мест, и везде возмущает народ!