— Да вот, решили перекусить, — и наливаем гостю. — Еды испанской купили: хлеб, помидор, колбаса ихняя…

Хватнул тот начальник полстакана, дольку помидора в рот кинул, потом кусок колбасы граммов на двести отхватил ножом и закусывает. Жевал, жевал колбасу, да и говорит моему товарищу-торгашу, под началом которого, как оказалось, Ровеньской колбасный цех был:

— Вот что, Иван Захарович, передай своему Семенихину, пусть приедет к испанцам да поучится у них, как настоящую колбасу делать. А то он там у себя, в Ровеньках, как сварганит — ну, это ж просто жрать невозможно. А здесь люди для людей продукт делают. — Поднял он палец и ушёл.

ХЛЕБ-СОЛЬ ПО-РОВЕНЬСКИ

Поставили на въезде в наш посёлок скульптурную композицию местного скульптора — мужчина и женщина в национальных костюмах, рядом с ними бричка. Мужчина с гармонью, а женщина держит на полотенце хлеб-соль. Весь этот ансамбль огорожен деревенским плетнём. Ясно, что задумка скульптора и заказчиков была хорошая — показать гостеприимство моих земляков, чего им действительно не занимать. Да вот при установке скульптурного ансамбля вышло несколько проколов. И расположили его ниже дорожного полотна, прямо в кювете, так, что целиком фигуры можно увидеть, только приблизившись к ним вплотную, а с дороги они видны только наполовину. При ближайшем же рассмотрении этой композиции из фигур людей, брички и плетня наблюдательному человеку сразу бросается в глаза то, что хлеб-соль женщина предлагает въезжающим через плетень, а не как положено, стоя у ворот подворья, потому что ворота, по воле устанавливающих скульптуры, почему-то оказались у них за спиной.

Спрашиваю у одного причастного к этому делу чиновника из администрации городского поселения «Посёлок Ровеньки», так официально нарекли мои Ровеньки, лучше не скажешь, какие-то чинуши:

— Скажите, пожалуйста, а что это за нескладуха? Вроде у нас, в Ровеньках, не принято из-за плетня хлеб-соль преподносить?

— А они его и не преподносят, — ничтоже сумняшеся, эмоционально отвечает чиновник, — они его по-ка-зы-ва-ют!

ИЗ КЛЕТКИ

Ольга вышла замуж за Алима и уехала с ним в одну из кавказских республик. В Ровеньках её не видели года три, а когда объявилась — все так и ахнули. Уезжала с Алимом пышная красавица-хохлушка, а вернулась — страшно глянуть — кожа да кости! Говорили, еле она оттуда сбежала. При первой же встрече на неё напустились подруги. Алла говорит:

— Оля, что ж там с тобой делали?.. Ты глянь на себя в зеркало — на кого ты стала похожа?..

— Ой, девочки, — всхлипывает Ольга, — всё там не своё… Всё плохо… Особенно пока к языку ихнему привыкла… А от родни Алимовой натерпелась, не приведи Господь никому!.. Но зато Алим… Он меня на руках носил, — вытирает слёзы и закатывая глаза, с придыханием продолжает Ольга, — жила у него, как птица в золотой клетке…

— Ну, насчёт золота мы не знаем, — иронически улыбаясь, низким голосом прерывает её Людмила, — а вот что ты в клетке жила — невооружённым глазом видно…