Но, так или иначе, жизнь началась понемногу налаживаться. Ящики с пайками и канистры с водой продолжали появляться в нише – регулярно, но с довольно странными интервалами. Поразмышляв над этим вопросом, Дилер Даксель предположил, что сутки у пришельцев короче, чем на Филлине, и их длительность составляет не двадцать часов, а немногим более семнадцати. Главными проблемами, как и ожидалось, оказались избыток ничем не занятого времени и скученность почти девяти десятков людей разного пола, возраста и стереотипов поведения в замкнутом пространстве. То и дело среди них вспыхивали какие-то мелкие конфликты из-за очереди в туалет или душевую, случайных толчков, даже ночного храпа. Эти споры пытались гасить в зародыше, не позволяя им перерасти в серьезную вражду, однако единственными подходящими механизмами были увещевания и переселение одного из ссорящихся в другое место – благо свободных ячеек было больше трех десятков.

С вынужденным бездельем боролись любыми средствами. У Адариса в рюкзаке сохранилась колода карт, и теперь она почти постоянно переходила из рук в руки. Один из углов их улья оккупировала группа из примерно десятка картежников, разбившихся на несколько пар, играющих друг с другом на вылет. В другом углу нашедшимся у кого-то другого цветным мелком было расчерчено несколько игровых полей, и еще несколько человек дни напролет резались друг с другом в битву, перемещая фигурки, сделанные из обрывков картонных ящиков и упаковок с пайками. Все игры – за этим строго следила добровольная группа "блюстителей порядка", созданная Млиско и Корвейсом, — были исключительно "на интерес".

В других местах занимались более интеллектуальными занятиями. Желающие под руководством Хенны изучали иностранные языки – как было решено на общем собрании, каждый из них должен был хотя бы немного понимать на одном из трех "основных" языков – баргандском, картайском и чинетском. Условными вечерами устраивалось что-то вроде импровизированных концертов, на которых каждый мог показать, на что он способен. Как вскоре выяснилось, у гиганта Корвейса очень неплохой голос, а сам он знает бесчисленное число чинетских народных песен. Вилкандка Элльи изумительно танцевала, и в такие минуты со своими развевающимися светлыми волосами она становилась и в самом деле похожей на порхающую бабочку. Но больше всех поражал маленький застенчивый хенанец, который по-прежнему не мог толком ни с кем объясниться. С помощью пустых и частично наполненных водой канистр он виртуозно исполнял множество известных и никому не знакомых ритмов, иногда подпевая себе негромким приятным голосом.

Наконец, все они очень много разговаривали – рассказывали о себе, своей работе, приключениях в довоенные времена, обсуждали различные проблемы, иногда достаточно абстрактного характера. Под негласным запретом были только три темы: война, оставшиеся на Филлине семьи и их собственная судьба. Впрочем, совсем не обсуждать интересующую абсолютно всех тему о цели их полета в неизвестность было совершенно невозможно, и свои версии по этому поводу изобретали почти все, кому этого хотелось. Так, Эргемар, перечитавший за свою жизнь немало фантастических романов и рассказов, полагал, что их везут на родную планету пришельцев, чтобы показывать туристам в чем-то типа зоосада или тематического парка. Более реалистически мыслящий Даксель про себя склонялся к идее, что у пришельцев взбунтовались их неведомые рабы, и филитов теперь везут, чтобы их заменить. В пользу этой версии говорили процедура отбора, спешка, а также то, что всех их срочно выдернули из какого-то явно важного и секретного учреждения. В конце концов, говорил Даксель, может быть сейчас в космосе находится не одна, а десятки или сотни таких же групп. Возразить на это было нечего, как впрочем, и подтвердить эту версию – по причине полного отсутствия дополнительной информации.

Шел одиннадцатый день по их счету, когда однообразие их существования было нарушено. Это была ночь, почти неотличимая от дня, и люди отдыхали в спальных ячейках. Внезапно всех пробудил громкий голос, раздавшийся из ниоткуда. С тревожными и угрожающими интонациями он трижды произнес одну и ту же непонятную фразу на языке пришельцев.

— Что это? — Эргемар высунул голову наружу, встретившись взглядом с обеспокоенным Дакселем, занимавшим соседнюю ячейку. — Что это может быть?

Не совсем проснувшийся Даксель пожал плечами.

— Не знаю. Может быть, на них кто-то напал. Или какая-то авария. Мне кажется, нужно сохранять спокойствие и ждать. Может быть, нас это и не коснется.

Но тут же голос заговорил снова. На этот раз пришелец говорил на ломаном баргандском, стараясь воспроизвести все интонации.

— Всем занять спальные места! Соблюдать тишину! Не бояться! Кто останется снаружи – увечье или смерть, увечье или смерть! Всем внутрь!

— Мне страшно! — раздался в тишине чей-то испуганный голос!

— Сохранять спокойствие! — закричал со своего места Даксель! — Мы должны исполнить то, что требуют пришельцы! Скройтесь внутри и, что бы не творилось, не выходите наружу!