— Куда мы идём? — улучив момент, прошептал он, стараясь втиснуться между соседями в строю, — он всё ещё боялся быть обнаруженным охранником с собакой в хвосте колонны.

На этот раз кто-то решился ответить:

— В санитарный барак. Предстоит посвящённый фюреру массовый вынос дерьма.

— Как мне попасть в прачечную?

— Это по дороге… Видишь некрашеный барак? Это и есть прачечная… ты, должно быть, ищешь Рандера? Постарайся проскользнуть, когда мы повернём за угол… охранник сзади, он не заметит. Надеюсь, одежда тебя не выдаст.

Они прошли дорожку, где испытывали на прочность армейскую обувь. Брусчатка проросла первой весенней травкой, и Виктор понял, что смертельный полигон давно не используется. Одежда… да, его одежда приметна: гражданское платье с повязкой РСХА на рукаве. Но сейчас это почему-то если и казалось препятствием, то пустяковым по сравнению с тем, что ожидало его в прачечной.

Они приближались к обшитому некрашеными досками бараку. Дверь была открыта, но охранников не видно: только группа заключённых затаскивала в барак тележки с грязным бельём. Сзади послышался собачий лай, но оборачиваться уже не было времени. Как только они завернули за угол, он выскочил из строя и присел за грузовой тележкой. Перепуганный заключённый с охапкой одеял в руках смотрел на него с нескрываемым ужасом, как бы увидел смерть с косой.

— Спрячь меня, — сказал Виктор. — Я должен найти Рандера…

Он лежал под толстым слоем тряпья. Из огромных чанов для стирки валил пар, в бараке было нестерпимо жарко. Виктор прислушивался к звукам: скрежет тележек, шмяканье корзин с бельём о цементный пол, голоса, бульканье воды, лязганье вёдер и жбанов… Вся это симфония была еле слышна под одеялами, но даже если бы вообще ничего не было слышно, вонь упорно напоминала ему, где он находится.

— Ты ещё там? — сказал кто-то. — Полежи ещё немного. Охранники рядом. Вышли на солнышке погреться… Они, конечно, вряд ли сюда зайдут, им запах не нравится. Но на всякий случай…

Кто-то приподнял одеяла и просунул руку в его убежище. Его обдала волна влажного жара.

— Это Рандер, — продолжил голос. — Тебе повезло… я бы сказал, непостижимо повезло. Не волнуйся, мы постараемся, чтобы ты и назад добрался… без приключений. Могу предположить, что ты здесь не из любопытства.

— У меня есть новости из малого лагеря.

— Мы никак не можем понять, что там происходит. Засекретили до идиотизма… Люди шепчутся про фальшивомонетничество…

Рандер отвалил тряпки. Они посмотрели друг на друга.

— Фунты стерлингов, — сказал Виктор. — На очереди доллары. Здесь всё написано.

Он протянул Рандеру ассигнации и список номеров серий. На обратной стороне Шпенглер написал всё, что ему удалось узнать: имена, сведения о центральной фабрике в Ораниенбурге, фирмы, поставляющие клише…

— Мы постараемся передать эту информацию на волю, — сказал Рандер. — У нас есть контакты… О боже, что на тебе надето?! Подожди минутку… Он исчез и вернулся с полосатой лагерной робой:

— Полежи здесь до вечера… А когда погонят на перекличку, надень вот это. С плаца будешь выбирать сам.

Лёжа в тёмном душном убежище, Виктор размышлял, на какой тонкой ниточке висит его жизнь. Ближайшее будущее скрывалось в таком же мраке, какой царил в пещере из грязных одеял, где он лежал, стараясь не шевелиться. Судьба милостиво позволила ему улизнуть от охранников, но для того, чтобы прошмыгнуть обратно, требовалась не меньшая удача. Он беспокоился за Георга. Георг, или Роберт Броннен, как он числился в официальных списках, составлял не менее важную часть уравнения, необходимого, чтобы их предприятие кончилось успешно. Весь этот день, пользуясь неразберихой у временных охранников, он должен был изображать Виктора и выполнять все его обязанности.

В первый же вечер после появления в лагере Георг рассказал ему свою историю. В отличие от Виктора его не судили, а сразу отправили в лагерь.

— Я, во всяком случае, избежал розового треугольника, — сказал Георг, горько улыбнувшись. — Со мной вообще обращались сносно. Два дня вопросов… и когда я откровенно врал, они просто смеялись.

После ареста Виктора Георг скрылся. С помощью подружек Ковальски он нашёл убежище в семье врача из Грюневальда. Прошло несколько недель, и он, ошибочно полагая, что всё утряслось, решил взять из квартиры на Горманнштрассе ценные вещи. Дом был под наблюдением, и его тут же взяли. Но их псевдонимы, заверил он, остались нераскрытыми — так они и проходили по всем закоулкам немецкой бюрократической головоломки под фамилией Броннен, и никаких вопросов по этому поводу не возникло. В гестапо было известно почти об их деятельности — марки, подделки автографов, даже фальшивые продуктовые карточки, — но они ничего не знали о двух молодых людях по имени Хаман и Кунцельманн.

— На допросе был Крюгер, — сообщил Георг. — Он признал, что я самый удачливый преступник из всех, что он ловил. Мало того что твоё профессиональное мастерство позволит тебе избежать виселицы, сказал он, тебе ещё и выпало счастье увидеться с младшим братом, который тоже выполняет государственно важное поручение.