– Это не оправдание. Это правда. Ты сделал и доброе дело, Гален. Ты принес свет. Ты – не чудовище.

Гален вскочил, опрокинув стул:

– Тебе есть, что еще сказать?

Элрик прищурился:

– Твоя реакция показывает, что это необходимо сделать. Я знаю, что мое мнение для тебя мало значит, знаю, что своей ложью лишил себя права учить тебя, уничтожил существовавшую между нами связь. Теперь я понимаю, что примирение между нами никогда не наступит. Но, предоставленный самому себе, ты скорее отступишь в безопасное место вместо того, чтобы заставить себя идти дальше. Раз уж никто больше не считает нужным сказать это тебе, то это придется сделать мне, даже если в результате пропасть, ныне разделяющая нас, станет еще глубже.

Почему Элрик изводит его? Почему не отпустит?

– Как часть обряда посвящения, тебе пришлось ответить на вопросы о том, кто ты и каковы твои цели. Маги проходят эту проверку на каждой ассамблее, заново оценивают себя и заново отвечают на вопросы, внося в них поправки, потому что жизнь постоянно меняется. Однако твое поведение показывает, что ты не видишь необходимости больше задавать себе эти вопросы. Ты выбрал в качестве своей характеристики очень ограниченный ответ и считаешь, что он останется таким навсегда. Ты решил, что ты – чудовище, воплощение своего заклинания, разрушительная сила. Но я знаю тебя, и понимаю, что это – лишь маленькая частица тебя. В тебе много частиц: тот, кто когда-то мечтал исцелять; тот, кто радовался жизни на Сууме; тот, кто любил Изабель; тот, кто создавал и изобретал; и тот, кто больше всего на свете стремился к познанию. И более того, в тебе есть частицы, которые ты так глубоко похоронил, что сейчас даже не подозреваешь об их существовании. Частицы, которые, я боюсь, ты никогда не сможешь восстановить. В течение какого-то времени твое развитие было направлено вовне. Ты учился, пытался создавать что-то новое. Но с тех пор, как мы покинули Суум, ты сосредоточился на внутреннем. Твои познания накапливаются, но сам ты не растешь. Фактически, ты отступаешь. С каждым днем все дальше и дальше. Ты постепенно, часть за частью, убиваешь себя.

Гален заставил себя сдержаться, и продолжил выполнять свое упражнение, пытаясь больше ни о чем не думать, быть только этими цифрами и больше ничем. Но он не мог пропустить мимо ушей слова Элрика.

– Ты помнишь, чему я тебя учил? Что большинство разумных существ предпочитает жить в обстановке определенности, а не неопределенности. Вместо того, чтобы смириться с неопределенностью, они отвергают то, что говорят им их органы чувств. Именно эту особенность маги и используют для того, чтобы манипулировать представлениями других.

И ты выбрал определенность вместо неопределенности, объявил себя чудищем. Определенность приносит порядок, а именно этого ты всегда желал. Но жизнь, как ты выяснил, далеко не всегда упорядочена.

Маги тоже совершили эту ошибку, включив в заповеди Кодекса слово "знание", а не "познание". Знание делает упор на определенности. Да, мы должны познать все, что может быть познано. Но и нельзя игнорировать непознаваемое. Ибо именно в неопределенности, в непознанном есть место для познания, творчества и роста. Или, как назвал бы это Блейлок, трансцендентного.

Ты так твердо уверен в том, кто и что ты такое, что игнорируешь большинство признаков, которые наблюдаешь. Ты сосредотачиваешься на одной-единственной своей частице и не обращаешь внимания или глубоко закапываешь все остальные. Ты тратишь всю свою энергию на поддержание контроля, на обуздание чудовища.

Гален больше не мог сохранять спокойствие.

– Ты предпочел бы, чтобы я потерял контроль?

– Нет, – ответил Элрик. – Я бы предпочел, чтобы ты жил.

Гален выдохнул. "33 554 457".

– И это все?

Элрик замялся:

– По этому вопросу – да.

Его рот остался открытым, демонстрируя необычную для него неуверенность:

– Я хочу, чтобы ты задержался здесь еще на несколько минут.

– Думаю, что мы достаточно поговорили.

– Я понимаю, что мы не можем восстановить наши старые взаимоотношения. Я лишь надеюсь на то, что мы, быть может,… сможем поговорить о чем-нибудь, о доме, например.

– Прошлое для меня мертво.

Элрик невесело улыбнулся:

– Очевидно, что нет. Если бы это было так, то ты бы простил меня и себя самого.

Гален заставил себя ответить бесстрастно:

– Как могу я простить себя за все то, что натворил? Как ты можешь простить меня?

– Я простил тебя потому, что виновен не ты один, и потому, что ты раскаялся, – Элрик протянул дрожащую руку, коснулся руки Галена.

Гален отпрыгнул, энергия биотека быстрее заструилась внутри него. Он не заслуживал прощения. Не заслуживал даже этого мучительного заключения в тайном убежище.

"67 108 890". Гален скрестил на груди руки и быстро пошел прочь. Он не может позволить себе волноваться. "134 217 755".

Когда он был уже в дверях, пришло сообщение от Элрика. Он не остановился, пошел дальше, будто продавливая себе дорогу сквозь вызывающие клаустрофобию серые коридоры. Слова Элрика преследовали его.