Любовь развязала нам языки, и мы наперебой защебетали друг другу клятвы и признания в вечной любви и уважении. Теперь здесь на борту Черного Дрозда помимо сплоченной микроармии заговорщиков, есть крупица настоящей любви и авторы этого чуда мы. Агнежка привела себя в порядок, я тоже оделся, мы долго не могли разбежаться, все шептали и шептали друг другу нежные слова, но труба звала, и мы все-таки расстались, Агнежка шмыгнула по направлению к своей каюте, я с Паулем на капитанский мостик, до старта оставались буквально какие-то минуты.

Глава 17 Пересадка

Место, куда нас с Альбертовной доставил пневмолифт, мне сразу не понравилось. Слишком белое, слишком большое и слишком холодное. «Чатыргадская Бездонка» — объяснила двуглавая наставница. Белое потому что подземные воды вымыли всякий цвет, Чатыргадская Бездонка — исполинская карстовая пещера. Гряда подобных пещер опоясывает область, называемую у нас Нейтральными пустотами. Люди отсюда ушли в силу определенных обстоятельств, о которых рассказывать я тебе не буду, ты еще слишком молода, чтобы знать об этом. Мы шли по широкой тропе. Спереди, сзади и по бокам нас окружили мощные девушки из Стальных Голубок России. Стальные шлемы девочек сверкали, отражая белизну карстовых стен и изнаночных куполов уходящих ввысь.

— Зачем такая мощная группа безопасности? — спросила я у Альбертовны. Та приложила палец к губам, тсс поменьше говори. Самой первой шествовала Татьяна Губанова высокая под два метра роста голубоглазая атлетка. В руках у неё был флагшток, на поясе несколько огнестрельных механизмов за спиной длинный прямой меч, а на голове усыпанный драгоценностями шлем. Роскошный стальной убор с завитками золотых узоров был украшен мехом черно-белого горностая и логотипом подразделения. Татьяна негромко выкрикивала команды, замирая в красивых позах специального назначения. Когорта девушек военных, услышав команды начальницы, бесшумно перестраивалась, меняла позиции и положения тел, это было похоже на красивый безмолвный танец стальных птиц. Изредка Губанова поднимала правую руку вверх, и колонна останавливалась, напряжение возрастало. Какое-то время девушки стояли неподвижно, и казалось было слышно, как бьются девичьи сердца. Но к нашей радости в окружающем нас безмолвном белесом мире ничего не менялось, и продолжали свой путь в бесконечной пустыне белых искрящихся молочной белизной гор. А еще два раза останавливались по воле Альбертовны, чтобы уточнить маршрут движения. Альбертовна вынимала из сумочки небольшой деревянный планшет. Вероятно, плоский брусок был вырезан из самой сердцевины кашпейской голубой сосны. Внешняя сторона планшета была вязкой и поддающейся, ловко орудуя пальцами, Альбертовна топила в планшете руку, и было не ясно, куда опускалась рука, ведь с другой стороны планшета глухая одеревеневшая сторона. Покопавшись в чреве приспособления, королева ловко вынимала из глубины планшета руку, и тот начинал мелко вибрировать, создавая на своей вязкой стороне неровности, напоминавшие сильно уменьшенный горный ландшафт. По 3D карте струились две змейки красная и голубая, почти сливаясь друг с другом, змейки текли меж микроскопических гор. Красная путь — указующий, а голубая линия наша дорога, которой мы следуем — объясняла мне Альбертовна и, убедившись в правильности пути, мы продолжали путешествие. Я с удивлением рассматривала лежащую под ногами полупрозрачную твердь, здесь в пенатах белесых скал свет падал вовсе не сверху, как в других местах подземного мира, свет струился из недр. Увидев мое удивление, Альбертовна пояснила, что в заброшенном поясе пещер близость к центру планеты обуславливает некоторые физические аномалии, такие как полупрозрачность и свечение земной тверди. Раскаленное ядро источает свет, но природа этого света другая, фотоны не фотоны, а что-то там светится и свет этот не так полезен и безвреден, как может показаться с первого взгляда и лучше на пол смотреть поменьше, мало ли что. Впрочем, мы тут ненадолго.