Человек помчался домой, и когда жена появилась, она, как обычно, пересказала ему все, что с ним происходило. «Я прекрасно знаю, что ты ходил к Нан-иню, — сказала она, — и что он велел тебе спросить

у меня, сколько семян в твоей руке. Но твоя уловка не сработает!»

Эти слова повергли человека в ужас, но ему удалось собраться с духом и совершить последнюю попытку избавиться от нее. Он спросил: «И сколько же у меня в руке семян?» Призрак тут же исчез. Человек был потрясен. Он снова пошел кНан-иню и спросил его, в чем секрет.

— А в том, — ответил Нан-инь, — что призрак может сказать тебе только то, что уже известно твоему уму. Если же ты чего-то не знаешь, призрак ничего тебе об этом не скажет, поскольку он — лишь продолжение твоего ума. Если бы ты сосчитал, сколько у тебя в руке семян, тогда твой призрак дал бы тебе ответ. Этот призрак — твоя собственная тень, твоя проекция.

Но мы на самом деле боимся призраков — они и вправду наводят на нас ужас. Когда Шанкара называет этот мир майей, иллюзией, он имеет в виду, что весь мир — это призрак. Мира не существует, и все-таки кажется, что он есть. Его нет, и все же он есть. Но «есть-ностью» наполняешь его ты. Поначалу ты наполняешь его есть-ностью, а затем попадаешь в силки и сети того, что сам же и создал. Ты обладаешь силой превращать сны в реальность. Ты теряешься в них, ты просто забываешь, кто ты. Твое тело испытывает голод — и ты думаешь, что голоден ты. Это иллюзия. Тело может быть голодньш, но ты — никогда. Ты не можешь быть голоден. Ты очень близок со своим телом — это правда. Между тобой и твоим телом, в сущности, нет никакого промежутка, и все же вы отделены друг от друга. Иллюзия отождествления случается оттого, что ты слишком близок своему телу.

В старинных трактатах говорится, что, если положить кусок стекла рядом с сапфиром, стекло тоже засияет голубым цветом. Конечно же, оно не становится голубым, а просто отражает голубизну сапфира. Точно так же все обстоит с тобой и твоим телом. Ты находишься очень близко к нему, но ты — не тело. Но поскольку вы так близки, все, что случается с твоим телом, тенью ложится и на тебя. Ты говоришь, что проголодался, но это иллюзия, и с этой иллюзии начинается мир майи. Голод испытывает тело, а ты утверждаешь, что голоден ты. Страдания испытывает тело, а ты утверждаешь, что страдаешь ты. Когда тело стареет, ты снова говоришь, что это ты постарел. А когда тело оказывается на пороге смерти, ты говоришь, что настал твой смертный час.

Все это не так.

Если бы ты только мог видеть, что тело испытывает голод, а ты только смотришь и знаешь это; если бы ты только мог видеть, что тело болеет, что оно стареет, что оно стоит на пороге смерти, и все это ты видишь и знаешь, как наблюдатель... Ты — свидетель всех этих событий. Вся эта пьеса разыгрывается в теле, будто оно — огромная сцена и все действующие лица — проекции ума в этом теле. А ты — ты смотришь на это со стороны, ты — публика. В тебе есть делатель, которым создается мир, твоя реальность, и в тебе есть наблюдатель, через которого виден брахман. В состоянии сна ты не можешь об этом помнить; даже бодрствуя в течение дня, ты постоянно об этом забываешь. Как только твое тело почувствовало боль, ты забываешь, что больно не тебе, а твоему телу, а ты просто узнал об этом событии.

В этом состоит сущность садханы: как только твое внутреннее пространство начинает заполонять делатель, проснись! Не позволяй ему заполнить это пространство. Оставь телу все действия — желания, голод, жажду. Пусть тело занимается своими делами, а ты лишь удерживаешь способность к осознанию, просто сохраняешь осознанность, искусство видения.

Вот почему у нас в Индии философию называют дар-шан — видение. Ты лишь оберегаешь эту способность к видению, и как только она в тебе появится, ты обнаружишь, что все твои сны исчезли — все призраки растворились, мира нет, сновидения рассеялись. Ты пробудился!