Только монашеский обоз с бочками нам пришлось объехать, не заставляя освобождать дорогу. И то потому лишь, что я попросил не трогать Божьих людей, и Эд, косо посмотрев на меня, согласился. Он понимал мою печаль. Он думал о своем — что скажет мне архиепископ, и каких мучений и скольких денег нам может стоить мое покаяние. А также не отразится ли наличие брата-покаянника на его славе крестоносца и барона. Ведь штука ли — в тулузском деле оказаться замешанным! Это вам не монастырь-другой у себя на родине ограбить, под обычное рыцарское отлучение попасть… Это пахнет настоящей ересью, а значит — настоящей опасностью. Но все равно ни словом не обмолвился Эд, что я для него опасен и невыгоден. Он ехал со мной к архиепископу, чтобы защищать меня словами и деньгами, как защищал бы в бою мечом и щитом.

Домен Бри по сюзеренному праву графу Шампанскому принадлежит, но притом относится к Санскому архидиоцезу. Так что мы в Санс и собирались. Лучше самим явиться к архиепископу, прежде чем его люди явятся к нам. Отец Фернанд ведь со всей определенностью намекнул, что как только сможет, донесет властям о моем возвращении, возвращении «понятно откуда». И спасибо, что предупредил, добрый друг кюре; другой бы помолчал до поры до времени. А отец Фернанд честно предупредил — времена пришли особые, после этой тулузской заварухи как будто огонь ползет по всему королевству, еретиков провансальских ищут и находят в самых неожиданных местах — вы не слышали? Пару лет назад в самом Страсбурге человек сто сожгли! А совсем недавно в Комбрэ поймали большую компанию: вон до какого севера зараза добралась. О Труа же давно говорят, что они там прячутся: как крысы, что из горящего дома разбежались по всей округе и теперь плодятся. В такое время, как наше, лучше и вовсе общего с графством тулузским не иметь, разве что если вы — крестоносец.

Если все хорошо сложится, ух и напьемся мы на обратном пути на ярмарке, пообещал мне брат, хлопая меня по плечу на выезде из Провена. Я бледно улыбнулся. Брат то и дело стирал со лба пот, а мне, можно сказать, было прохладно — я привык к куда большей жаре, чем могло выдать сентябрьское вечернее солнышко в городишке Провен! Подумать только, когда-то мне его кривые тесные домишки казались дворцами, здание городской коммуны — высотным, Вавилонской башней, а старый собор Сен-Тибо — по-настоящему большой церковью! Не видывал я тогда ни домов, ни башен, ни церквей. Да и города до Тулузы почитай что не видел.

Ух и напьемся, послушно подтвердил я. Ух и повеселимся.

А сам, поверишь ли, не знал, придется ли мне когда-нибудь в жизни веселиться.

* * *

Монсиньора архиепископа Санского мы застали в его замке, в городе Брай. Брай — хороший, богатый город на реке Об, на полпути от Провена до Санса, в полутора дневных переходах. Город, собственно говоря, тоже архиепископский, как и обширные земли вокруг него. Фьеф не меньше графства Руси, а у архипастыря таких не один. И Шато-Ренар ему принадлежит, и, кажется, город Жуаньи. Я смутно припоминал, что с этим самым архиепископом — а может, с его родней — когда-то дрался в усобицах наш мессир Эд. Не сам собой, конечно — на стороне графа Тоннерского, с которым они границы не поделили. Я только надеялся — и надежду разделил со мною дорогой брат — что наша фамилия ничего епископу не скажет, что позабыл он наш род давным-давно среди многих подобных маленьких войн.

Прождать монсиньора нам пришлось три дня, которые мы провели в брайской гостинице в полной трезвости и воздержании, потягивая только дешевый свежий сидр. Денег, по словам брата, было мало. Особенно мало их делалось в свете горестной истины, что за меня, возможно, придется теперь платить штраф. Не разбогател Эд де Руси на неудачной осаде Тулузы.

Сперва епископ ездил на соколиную охоту, потом вернулся — но еще целые сутки отдыхал и не желал нас принимать. Сидя в душной гостинице, брат мрачно высказывался о пастырях, разжиревших до того, что им уже не до овец; разве так делали апостолы, бормотал он, заливая в рот очередную кварту сидра. Апостолы ходили босиком, радели о людях, исцеляли руками, говорили, что нет у них золота и серебра… А у епископов, их нынешних заместителей, золота и серебра побольше, чем у иного барона, вот только наложением рук они уже вряд ли кого излечат! Слушая подобные братские речи, я грустно усмехался про себя, вспоминая свои собственные слова и мысли в Генуе. Еще неизвестно, кто из нас с братом больший еретик.