– Клейтон, не надо! – запинаясь, вскричала девушка, крепче сцепив пальцы. – О, пожалуйста, пожалуйста, не надо!

Слезы текли по щекам, падали на мягкую ткань платья, но Уитни, не обращая внимания на боль в стиснутых железной хваткой запястьях, все целовала и целовала этого чужого неподатливого человека, долго выносившего ее злобу и вспыльчивость с юмором и терпением… до того момента, когда она так жестоко обошлась с ним.

Он стиснул ее талию, намереваясь оттолкнуть, но Уитни лишь прижалась еще теснее и застенчиво коснулась языком его губ, надеясь, что ему понравится такой поцелуй. Клейтон окаменел. Каждый мускул, каждый нерв в его теле мучительно напрягся. Ее язык скользнул между чуть приоткрытых губ Клейтона, встретился с его языком, отдернулся, как от ожога, и снова прокрался вперед для нового, сладостного, запретного касания. И тут мир вокруг взорвался неистовством его страсти. Руки Клейтона сдавили ее стальными клещами, притягивая к груди с нечеловеческой силой. Он впился в ее губы исступленным поцелуем, дерзко сплетаясь своим языком с ее, лаская, гладя, словно стремясь слиться с ней воедино.

Ошеломленная опьяняющей страстью и желанием наслаждаться безумным возбуждением его горячечных ласк, она отвечала беззастенчиво, пылко, не замечая, как его руки властно скользят по ее спине, сжимают упругие полушария ягодиц.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Клейтон поднял голову и сжал ладонями ее лицо, осторожно проводя большими пальцами по раскрасневшимся щекам. Нежность и желание пылали в его глазах.

– Ты прекрасная, непокорная, маленькая, глупая мятежница, – хрипло прошептал он и снова медленно припал к ее губам, как к живительному источнику.

Поцелуй становился все более страстным, пока в крови Уитни не забурлило жидкое пламя. Она напряглась, стараясь быть еще ближе к Клейтону, раствориться в нем. Клейтон лихорадочно ласкал ее груди, словно ставя на ней тавро своего владения, вдавливаясь бедрами в ее бедра.

И тут неожиданно все кончилось. Он с трудом оторвался от ее губ, поцеловал лоб и глаза, а потом прислонился подбородком к ее макушке и замер. Уитни шевельнулась, и объятия Клейтона мгновенно сжались.

– Не двигайся, малышка, – пробормотал он. – Постой со мной еще немного.

Листья шелестели на ветру, птицы порхали в деревьях, и блаженство этого мгновения снова отравили одиночество и отчаяние. Стремясь вновь ощутить тепло ласк Клейтона, заставить его прогнать душераздирающую тоску, охватившую ее, Уитни откинула голову, не отрывая взгляда от его четко очерченного рта.

Клейтон машинально потянулся к розовым губкам, чтобы принять ее застенчивое предложение, но тут же взял себя в руки.

– Нет, – сказал он с гортанным смешком.

Сбитая с толку его отказом поцеловать ее, хотя Клейтон явно тоже хотел этого, Уитни молча уставилась на него широко раскрытыми глазами.

– Если будешь продолжать смотреть на меня так, – еле слышно поддразнил он, – я задушу тебя поцелуями и тогда, боюсь, не смогу сдержать обещания.

– Почему? – ахнула Уитни, все еще бесстыдно томившаяся по его поцелуям.

– Почему? – повторил Клейтон, почти касаясь губами ее губ, так что их дыхание вновь смешалось. – Я был бы счастлив показать тебе почему, – предложил он чувственным шепотом.

Рассудок наконец вернулся к Уитни, охлаждая пыл и возвращая здравый смысл.

– Нет! Это только сделает прощание еще более трудным, – покачала головой Уитни.

Слабо улыбнувшись, она отступила на шаг.

– Прощайте, ваша светлость, – выдохнула девушка, протягивая ему руку.

Сердце вновь сжалось, когда Клейтон взял ее и повернул ладонью вверх.

– Так официально? – улыбнулся он, потирая большим пальцем ее ладошку, дерзко поднося ее к губам и касаясь языком чувствительной кожи.

Уитни вырвала руку и спрятала за спину, чувствуя, как горит то место, которого касался его язык. Несколько долгих мгновений она просто смотрела на него, бессознательно запечатлевая в памяти ставшее таким близким лицо.

– Мне жаль, поистине жаль, что я причинила вам столько бед и беспокойства, – тихо сказала она.

Глаза Клейтона коварно блеснули.

– Надеюсь, вы сочтете возможным и впредь «обеспокоить» меня, когда захотите?

– Вы же знаете, что я не это имела в виду!

Она так много хотела сказать ему, столько добрых и милых слов, мучительно пытаясь объяснить то, что лежало на сердце, но как можно было оставаться серьезной, когда он так легко относился к их последним минутам вместе? Вероятно, не желал ни объяснений, ни извинений, и, возможно, прощаться лучше всего именно так? Пусть он прав, и все к лучшему. Но почему же так дрожит голос, когда она пытается говорить?

– Мне будет не хватать вас… правда… честное слово…

И, боясь разрыдаться перед ним, что, конечно, непременно случится, если он будет продолжать смотреть на нее с нежным пониманием, Уитни подняла юбки и отошла, намереваясь оставить Клейтона у беседки. Но не пройдя и нескольких шагов, девушка обернулась и нерешительно пролепетала:

– Насчет моего отца…