— Не оправдывайся, — прервал ее Сан Саныч. — Лажанулась — умей признать это. Почему у нас постоянно ошибки в фамилиях? Почему директор хлебозавода у нас Рузанов, когда он Русаков? Почему начальница департамента образования Вагина, когда она Вагинова? Ты меня что, хочешь со всем городом перессорить?

Получив нагоняй, Яна крепко задумалась. Да нет, она же в своем уме! Она отлично знает, что губернатору 45. Да и как можно об этом забыть, когда пару месяцев назад он с большой помпой отмечал свой юбилей, и Яна лично писала об этом? И уж Вагинову она бы ни за что не назвала Вагиной! Светлану Игоревну она знает уже лет пять, еще когда та была директором лицея. Что-то здесь не так… Но что?

Яна пошла к Кудрящову.

— Олег, у нас ЧП. Дай мне, пожалуйста, полосы, подписанные в печать, от… — и она по памяти назвала даты выходов и номера полос, в которых были обнаружены ошибки.

Увы! Все эти опечатки, как есть, фигурировали в полосах, под которыми стояла убористая с сильным наклоном подпись ответсека Черемшанова «В печать». Ничего не понимая, Яна не сдержалась и сорвала зло на чинной Анне Петровне:

— Куда вы смотрите? Протрите очки! Как можно не видеть, что в тексте полно ошибок!

— Но откуда я могла знать, что фамилии неправильные? — с достоинством парировала та. — Вот текст, который вы редактировали. Посмотрите — Рузанов. Вот полоса. И тут Рузанов. Какие ко мне могут быть претензии? Я свою работу выполняю.

Крыть у Яблонской было нечем, поэтому она быстро выпалила:

— Найду кто виноват — мало не покажется! Всем ввалю!

«Наверно, вот так себя чувствует человек, сходящий с ума, — подумала Яна. — На память я никогда не жаловалась, эти тексты я редактировала лично, и прекрасно помню, что ошибок в них не было. Да я сейчас проверю!»

Она бросилась к компьютеру, открыла отредактированный ею документ и прямо подскочила на стуле — вместо Вагиновой была Вагина! Так, а другой текст если посмотреть? С ума сойти — и тут написано, что губернатору 43. Ужас какой… Может, она и правда сходит с ума?

А тем временем Черемшанов обсуждал ЧП в курилке:

— Ну знаете ли, это уже слишком! Если редакторы начнут так наплевательски относиться к своим обязанностям и через слово сажать ляпы, то что же с рядовых сотрудников требовать? И так по-хамски себя ведет! Наорала на Анну Петровну, точно она ей девочка какая-нибудь. И попомните мои слова, накажут всех кого угодно, но только не нашу Яну Яковлевну. Папа у нее, сами знаете, кто…

Через пять дней история повторилась. Опять была допущена ошибка в фамилии важного лица. Лицо звонило Чулкову и костерило его на чем свет стоит. Тот опять устроил нагоняй Яблонской.

— Мне тебя рекомендовали, как очень серьезного человека, — напоследок сказал он ей. — И что я вижу? Видимо, перехвалили тебя. Если так будет продолжаться дальше, я буду вынужден принять меры. А по итогам работы за этот месяц я на сто процентов лишаю тебя премии.

Но не прошло и недели, как вышла заметка Ростунова, где говорилось, будто Москва дает на строительство Эмского метромоста 40 миллиардов. Хотя на самом деле было четыре. Непонятно откуда всплыл нолик. Опять звонили из пресс-службы губернатора с угрозами подать в суд.

— Знаешь что? — взорвался выдержанный обычно Сан Саныч, когда Яблонская явилась к нему на ковер. — Переоценил я твои возможности. Видно, молода ты еще для такой ответственной должности. К работе относишься наплевательски. Мне это надоело, я ищу нового редактора! Зрелого, серьезного человека!

Яна вышла от Чулкова со слезами на глазах — но это были слезы решимости и злости. Она села за компьютер и открыла исходный текст про метромост, который сдал ей Ростунов. И глаза у нее полезли на лоб — там стояла правильная цифра. Быстро открыла свой, отредактированный — там почему-то был пририсован нолик. Ничего не понятно! Зачем она внесла такую редактуру? И, главное, когда она это сделала?

В четверг в обеденный перерыв они с Кудряшовым выбрались в соседнюю кафешку — попить кофе.

— Знаешь, Олег, подумала я и пришла к выводу, что все эти ляпсусы неспроста, — поделилась с ним Яна. — Кто-то меня подставляет.

— Да брось. Кому это надо.

— Нет, я серьезно! И я даже догадываюсь, кто это.

— И кто, если не секрет?

— Анна Петровна! Ну да, я вспылила, накричала на нее, но нельзя же быть такой злопамятной!

— Да нет, не может быть, я ее давно знаю. Она из дворян, вся такая порядочная и щепетильная…

— А вот такие чинные цацы чаще всего подлости и делают! Больно просто — когда корректируешь текст, берешь и исправляешь, что хочешь, а потом на редакторов все валишь.

— И все же я не вижу достаточно серьезного мотива.

— А обычная бабская злоба — это для тебя несерьезно? Да и что ты ее так выгораживаешь? Почему так уверен, что это не она? Значит, ты знаешь, кто? — Яну понесло. — А, может, это ты сам и делаешь? Чтобы мое место занять?

— Да ты в своем уме? — совершенно не изменившись в лице, произнес Олег.

Но Яблонская уже швырнула на стол скомканную салфетку и кинулась к двери.

— Да погоди ты, Ян!

— Отстань, достали вы меня все! — и она скрылась за дверью.