- Sorry, - раздалось над ухом, она резко откинулась в сторону, - I know… I’m dead drunk now, but … could you just tell me… why?^{119}

Я лежала и молчала. Долго молчала. Она тоже больше ничего не спрашивала. Внезапно раздался телефонный звонок, он звонил и звонил, но никто из нас и не думал отвечать. Включился и отбормотал свое на обоих языках автоответчик, потом я услышала голос моей мамы. Не поняла? Ах, ну да, я же сама вчера оставила ей этот телефон на всякий случай. Я привстала, а потом села на краю дивана, свесив ноги на холодный пол.

- Оля, доча, сначала звонила тебе, как ты просила, на мобильный, но ты не подходишь. Я просто хотела сказать, я сходила сегодня в милицию, как ты просила. Так вот, тебе надо…

Далее мама старательно зачитала список того, что МВД Российской Федерации ожидало от меня в обмен на выдачу нового паспорта.

- Доча, я чего хотела еще сказать-то, ты вчера когда уезжала, пакет свой забыла. Я посмотрела – там бумаги, конспекты. Может, важное что? Я подвезти его могу к тебе в Сокольники. Ты перезвони мне тогда. И еще, ты в следующий раз приезжай, пожалуйста, пораньше, или уж оставайся ночевать у нас, чтобы так поздно не возвращаться. Ты пока вчера не позвонила, что доехала, мы с отцом переволновались очень. Я даже валокордин пила. Ну, ладно, перезвони мне потом насчет пакета.

- Fuck! – раздался протяжный стон, я почувствовала сначала движение, потом – щеку, прижавшуюся к моей спине.

- Отстань, – я сама не узнала своего голоса.

- Я… я не хотела, прости, - она медленно отстранилась, - I flew at ten and was waiting for you almost eight hours… and that picture… it made me insane…^{120}

- Which picture?^{121}

Она бессильным жестом указала на пол. Я перевела взгляд – там, рядом с ножкой дивана, валялся ее мобильник. Я наклонилась и взяла его в руки. Панелька была треснутой.

“Странно, он же, вроде, не бьющийся”, – почему-то вспомнилось мне. Что здесь за страсти бушевали до моего прихода? Я всмотрелась в экран. Несмотря на несколько трещинок, рассекавших его матовую поверхность, совершенно четко можно было рассмотреть танцующую, слившуюся в страстном объятии пару. Девушка с блаженной улыбкой висела на своем кавалере, который стоял спиной к снимавшим. Понятно, что девушка при этом была к ним лицом. И что самое сволочное, лицо это было … мое! Fuck-fuck-fuck!

Понятно, наш с Мишкой декабрьский поход в бар был кем-то задокументирован. Материальчик был состряпан и подан правильно. Оксана? Вот, …! А чего она ждала так долго, это ж еще в декабре было. Думала, у нас с Shaz все само собой рухнет?

Я оглянулась. Она сидела совершенно неподвижно, обхватив поникшую голову обеими руками. Jealous, she’s madly jealous…^{122} Но я знала это, знала с самого начала, это часть ее, это она сама. К черту философию! Что она натворила! Она же теперь сама из этих своих замутов не вылезет. Будет все время перебирать – что, если бы… Но это же бред, полный бред – терять все из-за какой-то фотки! Все? Ну да, себе самой я могла не врать – потерять ее я не могла. А оставаться с ней – не знаю…

Внезапно стало душно, очень душно и муторно. Пойду, попью чего-нибудь. Я встала и пошла на кухню. Там, давясь от подступающей тошноты, долго пила ледяную минералку. Уф-ф, вроде легче стало. Легче-то легче, а что дальше? Домой? Да, наверное, лучше всего сейчас - домой.