И так далее, покуда не кончится пиво.

Олег Овчинников МАСЕНЬКИЙ ПРИНЦ

Моему брату Игорю,

большому любителю пива «Оболонь»,

в день его двадцатишестилетия.

— Хмм… «Оболонь»? — с сомнением повторил Командор и погладил левый подлокотник кресла. Потом сместился вправо и погладил правый подлокотник. Невозможность выполнить оба этих элементарных действия одновременно слегка раздражала.

— Да, «оболонь» или «оболоня», — подтвердил ксенолингвист. — Местная морфология допускает два варианта написания.

— Хмм… Жаль, что мы не уточнили правильный еще при первом аудиовизуальном контакте. Еще месяц назад я ни за что бы… — Командор вздохнул. — Верно говорят, что опыт уходит с возрастом. И что же представляет собой эта самая «оболоня»?

— Пока неясно. Но Эрик Глаза-и-Уши с минуты на минуту должен завершить сканирование планетарной ноосферы в поисках информации. А вот, кстати, и он.

Дверь командорской каюты бесшумно скользнула в сторону, и на пороге возник Эрик. Он провел ладонью по воспаленным глазам, осторожно, словно боясь обжечься, потрогал мочки пылающих ушей и пояснил смущенно:

— Это варварская планета, мой принц! Похоже, здесь не слыхали о возрастных цензах на информацию. Все, что угодно, — в свободном доступе. Даже… Даже… — Губы его задрожали.

— Успокойтесь, мой друг, — сказал Командор. — Я понимаю глубину вашего потрясения. Что поделать, в нашем положении выбирать не приходится. Кто бы ни протянул нам руку помощи, мы должны принять ее с благодарностью. Даже от варваров. Но скажите, Эрик, удалось ли вам пролить свет на интересующую нас проблему? Что такое «оболоня» и с чем ее едят?

— Оболонь, — поправил Эрик и нашел в себе силы прямо посмотреть в глаза принца — светло-голубые, в обрамлении мелких полупрозрачных ресничек. — И ее не едят, а пьют. Насколько мне удалось выяснить, так называется сорт пива.

— Пива? — недоуменно повторил Командор. — Что такое «пива»?

Информационный суперсенсор по прозвищу Глаза-и-Уши замялся.

— Это не так просто объяснить. По одним источникам пиво является алкогольным напитком. По другим оно не подпадает под действие закона о рекламе алкогольной продукции, и приобрести его может кто угодно. Даже… Даже… — Его подбородок упал на грудь, а плечи мелко затряслись.

— Ну, — поторопил Командор. — Пожалуйста, возьмите себя в руки.

Эрик сжал пальцы в кулаки, сделал глубокий вдох и выпалил в порыве отчаянной решимости:

— Лица, не достигшие восемнадцати лет. — Потом вскинул голову и добавил в свое оправдание. — Не подумайте, мой принц, что я искажаю факты. Конкретно это место я просканировал раз десять!

— НЕ достигшие? — негромко ахнул ксенолингвист. — Не «достигшие», а «НЕ достигшие»? Святая Корона, это поистине варварская планета!

Командор не удостоил вниманием его причитания. Он потеребил кончик носа и попытался наморщить лоб, но, конечно же, не смог этого сделать по вполне объяснимым с точки зрения физиологии причинам.

— Алкогольный напиток? — пробормотал он. — Закон о рекламе?

— Я же говорил, что это непросто объяснить, — напомнил Эрик, чуть не плача.

— А впрочем… Нет времени разбираться. Минута промедления может стоить жизни. Удалось ли вам выяснить главное? Где находится эта загадочная «оболонь».

— Да, мой принц. Вот здесь.

Эрик сделал шаг к зависшему посреди каюты голографическому изображению планеты, мягко крутанул переливающийся шар в ладонях и уверенно ткнул пальцем в какую-то точку на его поверхности.

— В таком случае — вперед! — отдал приказ Командор. — Кстати, кто-нибудь… снимите меня с этого кресла.

«А может, не мудрствовать? Взять и написать, мол, „Оболонь — Экспортное“?» — лениво размышлял Максим, развалясь в непривычно мягком кресле своего начальника, этим утром — пустующем… то есть, уже нет. Со строгим вертящимся стульчиком, на котором Максим обычно отсиживал свое, скажем так, рабочее время, кресло Валерия Александровича не шло ни в какое сравнение. Расслабляться в таком было одно удовольствие, а работать… Работать, как ни странно, по-прежнему не хотелось. Особенно когда во всем отделе остался ты один, никто не зыркает из-за пресс-папье, не рычит человеческим голосом: «Ты, Широбоков, это, кончай мне тут дисциплину разлагать. Ночью зевать будешь».

Нет, «Экспортное» не пойдет, решил Максим пару зевков спустя. Хоть оно и предназначено по большей части на экспорт, но нельзя так-то уж, в лоб. Импортеры на название вряд ли купятся, а свои, наоборот, чего доброго, обидятся, не станут брать.

Он снова взял со стола двухлитровую баклажку с опытным образцом и задумчиво покачал на ладонях.

Однако, тяжеленькая! Может, так и назвать — «Золотое»? Хотя нет, было уже — «Клинское». Тогда «Платиновое»? Тоже нет, «Тинькофф» раньше нас подсуетился. А может…