7(1) Сыновья Севера, Антонин и Гета, словно бы избавившись в лице Плавциана от надсмотрщика, пустились во все тяжкие. Они путались с женщинами и растлевали мальчиков, сорили деньгами, приятельствовали с гладиаторами и колесничими, состязались друг с другом там, где имели общие интересы, но ссорились там, где их устремления расходились,(2) ибо если один увлекался чем-то, то второй непременно выбирал прямо противоположное. В конце концов они затеяли друг с другом некое состязание, устроив гонки на упряжках пони, и соперничали столь сильно, что Антонин свалился со своей двуколки и сломал ногу.(3) Во время болезни и лечения своего сына Север не пренебрегал ни малейшей своей обязанностью, но вершил суд и занимался всеми делами, относящимися к власти. За это он удостоился похвал, а за умерщвление Квинтилла Плавциана — осуждения. Он предал смерти и многих других сенаторов, причем некоторых после того, как им должным образом в его присутствии предъявляли обвинения, давали возможность выступить в свою защиту и выносили приговор.

(4) Квинтилл, муж благороднейшего происхождения, в течение очень долгого времени входивший в число первых сенаторов, стоял тогда на пороге старости и жил в деревне, не вмешиваясь ни в какие дела и не совершая ничего противозаконного, но тем не менее стал жертвой доноса и был уничтожен. Итак, собираясь принять смерть, он послал за своим погребальным убором, который давно заблаговременно себе приготовил, и, увидев, что он истлел от времени, воскликнул: «Что это значит? Мы опоздали». Затем, воскурив ладан, он сказал: «Я молюсь о том же, чего пожелал Сервиан Адриану». Так он тогда умер; и были устроены гладиаторские бои, во время которых, помимо прочего, было убито десять тигров.

8(1) Вслед за этим была поставлена точка в деле Апрониана, которое даже как слух представляется невероятным. Поводом для обвинения послужило то, что кормилица Апрониана, как утверждали, однажды увидела сон, предвещавший ему императорскую власть, и, кроме того, его подозревали в применении магии ради достижения данной цели. При этом осужден он был в то время, когда занимал пост наместника Азии.(2) В зачитанных нам показаниях против него, которые были получены под пыткой, было записано, что, когда на допросе у одного свидетеля пытались выведать, кто передал сон и кто о нем слышал, тот отвечал среди прочего следующее: «Я видел, как заглянул какой-то лысый сенатор».(3) Услышав это, мы ощутили весь ужас своего положения. И хотя никакого имени ни осведомитель не назвал, ни Север не записал, все были настолько ошеломлены, что страх охватил даже тех, кто никогда не бывал в доме Апрониана, причем напуганы были не только те, кто вовсе не имел волос на голове, но даже люди с залысинами на лбу.(4) И хотя никто уже не был уверен в своей безопасности, кроме тех сенаторов, которые могли похвастаться густой шевелюрой, все озирались кругом, высматривая вероятных подозреваемых, и перешептывались: «Это, должно быть, такой-то», «Нет, такой-то». Не стану умалчивать и о том, что тогда случилось со мной, каким бы нелепым это ни показалось. Я пришел в такое смятение, что начал ощупывать волосы на своей голове.(5) То же самое происходило тогда со многими другими сенаторами. И все наши взоры были обращены к более или менее лысым, словно тем самым мы пытались убедить себя в том, что опасность угрожает не всем нам, а исключительно этим людям.

Так продолжалось до тех пор, пока не выяснилось, что тот лысый сенатор был одет в тогу-претексту.