На чердаке никого, кроме свернувшегося калачиком невероятных размеров кота, не было. Странно, в этой семье всегда почитали собак. Кот лениво повернулся, медленно приоткрыл один глаз и, тихо урча, опять свернулся в клубок. В памяти всплыла фраза, произнесенная мной в далеком детсадовском прошлом: «котик свернулся ежиком», записанная моей мамой. В те времена было модно записывать перлы своих детей. Я облегченно вздохнул, затем спустился вниз и осторожно подошел к двери – предстояло проверить гараж и двор за домом. По спине пробегал слабый холодок, предшествующий обычно каким-то неприятностям.

Входная дверь тихо начала открываться.

На пороге стоял небритый бомж – на плечах в ватник, в руке нож, синяк на пол–лица. Ничего не говоря, он нанес сильный, но довольно медленный, режущий удар слева направо, по диагонали вниз. Я попытался сделать так, чтобы нож только скользнул по мне: приседая, шагнул левой ногой назад и довернул корпус влево, закрывшись правой рукой и немного топором. Отчасти маневр удался: лезвие полоснуло по правой руке и вместо того, чтобы распороть мне живот, вошло – чиркнув по топору – в дверной косяк. Я не почувствовал боли, а в нос ударил запах крови, моей крови. Мгновенно озверев, я буквально прыгнул вперед. Тело как пружина развернулось, ступня левой ноги повернулась, став упором, под углом примерно в сорок пять градусов к торсу, правая нога сделала небольшой шаг вперед. Я сделал движение, похожее на движение косаря… Ручка попала бомжу ровно в солнечное сплетение. Удар оказался довольно мощный: бедняга охнул, выронил нож, упал на колени, согнулся, наклонив голову. Я увидел шею, руки тотчас же сделали обратное движение. Бедняга вздрогнул, и все закончилось. Топор был недостаточно остр, а удар пришелся не точно посередине, лишь поэтому голова не покатилась по лестнице, а осталась держаться на застрявшем в шее топорище. Я, поднимаясь и поворачиваясь на правой ноге, сделал шаг левой, поставив ее на голову покойного. Небольшой нажим, и топорище освободилось. Тело грузно упало с лестницы и начало часто дергаться.

Агония… Кровь не била фонтаном, она выплескивалась стаканами на бетон кратно ударам умирающего сердца, из огромной рваной раны слышалось бульканье и хрип – это остатки воздуха покидали старые прокуренные легкие. Мелкая дрожь охватила все тело, затем начала утихать, оставаясь только в руках и ногах, затем и вовсе утихла.

Мысленно я повторял свои корявые движения, в результате которых очередной человек лишился жизни. Раз за разом я находил все новые ошибки. При этом глазами я осматривал углы, мусор и даже деревья по ходу своего движения. Перед глазами, словно кадры из фильма, всплывали моменты тренировок. Боже, у меня ничего не осталось от техники и от физухи, которые были у меня девять–десять лет назад! Да, сейчас у меня ничего не получается, но мне придется много тренироваться в дальнейшем, если я хочу выжить. Я обошел дом вокруг и к моему счастью больше никого не обнаружил.

Я расслабился и сразу же почувствовал резкую боль в руке. Неглубокий, но длинный разрез поперек руки где-то посередине между кистью и локтем… Надо накладывать швы, а у меня, как назло, нет ни иглы, ни ниток. Хотя… Я кинулся в дом и уже через пару минут держал в руках коробку с иголками и нитками. Быстро побежал вниз, к своей «аптечке», по дороге чуть не споткнулся о свою жертву.

Мой одноклассник Сергей после школы поступил в Медицинский институт и после двух курсов проходил практику в травмопункте больницы скорой медицинской помощи. Тогда я тренировался, мне часто доставалось, вот и решил однажды посмотреть, как лечат, да и вообще захотел «поучиться штопать людей». В одно из его ночных дежурств я приехал, меня представили первокурсником и вручили новый немецкий накрахмаленный халат. Скажу, смотрелся я совсем недурно и внушал своим довольным лицом бесконечное доверие к своей незаурядной персоне. Ничего серьезней, чем подержать шину или перевязать больного, мне не доверяли, да и не надо мне это было – я смотрел и учился. Как промыть и обеззаразить рану, как и чем ее зашить… В общем, в результате трех дней обучения я приобрел массу полезных практических знаний и острое нежелание попадаться ночью сонным докторам.