Машины стояли в полнейшем беспорядке, по две–три в куче, воняло бензином, паленой резиной, паленым жиром и такой же паленой шерстью. Пелена пыли до такой степени уплотнялась и усиливалась дымом и гарью, что глаза слезились немилосердно, а легкие просто разрывало изнутри. Под ногами, точно печенье, хрустело битое стекло. Я наступил на что-то липкое. «Только дерьма для полного счастья не хватало!» На самом деле этим липким куском оказалось ни что иное, как чьи-то внутренности и лужа спекшейся крови.

Что оставалось мне, кроме догадок, особенно, когда перед моими ногами оказался вздыбленный бетон и бездонный пролом, явно показывающий, что моста через Партизанский проспект больше нет. Трамвайные рельсы нависали над пропастью и вместе с вырванными из шпал костылями уходили далеко в пустоту. Проверять, как они держались и насколько далеко уходили, не было ни малейшего желания.

Я нерешительно побрел через трамвайные пути в сторону больницы. Возможно, в соседних дворах кто-то есть?

«Надо позвонить по мобильнику! Вот хоть что-то умное», — я болезненно усмехнулся сам себе. По огромной случайности «трубе» повезло больше чем мне, — она, как ни в чем не бывало, мирно и тихо (что для нее совсем не характерно) спала в нагрудном кармане рубашки. И не то, что не отделалась легкими трещинами, а даже не заработала ни одной новой царапины. Первый раз в жизни я понял, что обожаю эту вечно звенящую и досаждающую мерзость, что верещит каждую секунду по прихоти любого звонящего.

Нет сети… Везет, так везет во всем! – МИНУТОЧКУ!!!! ЧИСЛО! ВРЕМЯ…. СЕЙЧАС УТРО СУББОТЫ… ХОТЯ ЧАС НАЗАД БЫЛ ВЕЧЕР ПЯТНИЦЫ…

Мне стало неуютно, легкая дрожь пробежала по телу, давление подскочило так, что я услышал, как бьется сердце…

Но… Не может быть… Получается… Я провалялся ночь и мне никто не помог, никто не помог этим людям в машинах, в магазине… Что-то тут не так… Может, телефон подвис или заглючил…

Тридцать минут бесплодных попыток найти хоть одного живого человека увенчались находкой двух трупов: собаки и ее хозяйки. Постепенно пришло понимание: дом, в котором я жил с самого рождения, был не единственным разрушенным строением по Партизанскому проспекту, да и по улице Плеханова, а, возможно, даже и во всем городе… Бедный Минск…

Первый и второй подъезды углового дома, в котором когда-то находился книжный магазин, отсутствовали напрочь. Только груда хлама, битых кирпичей, фрагментов одежды и какой-то гадости, напоминавшей мясо, подсказывали: «Смотри, тут вчера было общежитие!».

Чья-то рука, сжатая в предсмертной агонии… Стопа в тапочке… А этот бедняга, спина которого размозжена обломком кирпичной стены, похоже, боролся за жизнь до самого конца, да так и застыл в последнем вздохе… Расплющенная клетка в руке несчастного превратилась в пресс для двух хомячков… Веревка с трусами и майками, обляпанными кровью, повисла на дереве. Чуть дальше из-под груды кирпичей торчат чьи-то ноги в дорогих, из хорошей кожи, лакированных туфлях. Теперь я начал понимать, что было еще одной составляющей бетонной и кирпичной пыли – это был отчетливый, опьяняющий запах крови. Именно такой, который чувствуешь, когда находишься в мясном отделе крупного рынка или полдня разделываешь теплое свиное мясо. Я зашелся долгим сухим кашлем, не приносившим облегчения, не избавлявшим от противного, меняющего цвет, тумана.

Кажется, мне все-таки повезло: был бы трупом, если б решил подождать родителей… Зато дальше меня ждала настоящая удача. Из-под горы кирпичей, из торчащего наружу развороченного обрывка трубы, заляпанного то ли ржавчиной, то ли кровью, бил фонтан. При ближайшем рассмотрении оказалось, что труба была не канализационная и вода, соответственно, чистая.

Осмотревшись по сторонам, я заметил, что все еще интуитивно сжимаю в руке оторванную ручку пакета. Еле разжав кулак, который никак не хотел отпускать кусок целлофана, я решил умыться.

Холодная вода постепенно уносила боль, отгоняла мысли, проясняя помутневший мозг. Искать родителей и брата не имело смысла… Во–первых, я даже примерно не знаю, где они… Во–вторых, если я провалялся сутки под грудой хлама и меня никто из родных не искал, то у меня остается лишь надежда на то, что они чудом уцелели. В–третьих, мне нужен доктор и чем быстрее, тем лучше.

Вокруг нет людей. Это может означать, что они либо находятся в похожей, если не в худшей, ситуации… Либо… Либо… им уже все равно. Ледяной дождь, сильными струями ударивший в лицо, мгновенно избавил меня от последних брутальных размышлений, заставляя полностью переключиться на себя и саднящую рану за левым ухом… Наполнив водой валявшуюся рядом пластиковую полторашку из-под минералки, я направился через мглу искать выживших…

Глава 2

Дорога к больнице выдалась непростой. Да и можно ли назвать дорогой полное ее отсутствие…