Способность овладеть иностранным языком в значительной мере ассоциировалась и до сих пор упрямо ассоциируется с так называемой усидчивостью. По определению это наша с вами способность усваивать информацию сидя , без движения. Далеко не все – мягко говоря – могут делать это. Огромному количеству людей (большинству?) этого не позволяют природные свойства их нервной системы и вообще организма. Есть ярко выраженный физический тип людей, для которых сколько-нибудь длительная неподвижность совершенно невозможна. Сидение для них – это мучительная пытка (все нормальные дети, кстати, входят в эту категорию). Общий тонус организма и интеллектуальные способности такой категории людей при телесной неподвижности резко снижаются – и на них, соответственно, наклеивается – и почти всегда остается с ними на всю жизнь! – ярлычок неспособности и даже тупости. А ведь тупы они только в смирительной рубашке неподвижности, будучи, так сказать, стреноженными исторически сложившимися условиями обучения. Формат нашей современной школы жестко предполагает неподвижность ученика (Иванов, не вертись!), и этот весьма удобный для учителей и нестерпимый для неусидчивых подход укоренился настолько прочно, что даже при самостоятельных занятиях неподвижный формат автоматически нами воспроизводится – ведь учение уже с самого начала подразумевает нашу неподвижность, и по-другому просто не может быть, не правда ли? Учась, мы не имеем абсолютно никакого выбора и неотвратимым образом обязаны втискивать свое свободолюбивое и жаждущее движения тело, наше вольное физическое я в навязанную нам школой смирительную рубашку и быть неподвижными, а, как результат, становиться неспособными – таковы правила игры в этой клинике!

Среди всех школьных сидельцев есть, конечно, некоторый процент учеников, которые переносят пытку неподвижностью достаточно легко – пресловутые усидчивые индивидуумы. Они являются таковыми не в силу каких-то своих выдающихся заслуг, не от упорных ежедневных тренировок по системе индийских йогов, а случайно – благодаря некоторым природным особенностям своего организма. Именно им, усидчивым, традиционные правила игры предоставляют все преимущества в современном обучении иностранным языкам – просто потому, что они оказываются более удобными в обработке заготовками. Другие же безжалостно клеймятся неспособными к языкам и выбрасываются в отвал, становясь таким образом отходами школьного производства. Этот процесс можно было бы считать в какой-то мере нормальным, если бы не тот очевидный для всех и каждого факт, что в такого рода отходы попадает подавляющее большинство учеников – почти все. К тому же неспособных не оставляют в покое и после того, как они оказываются в школьном мусорном ведре, – пытки иностранным языком – теперь уже совершенно бессмысленные пытки, ведь на этих несчастных уже поставили крест! – продолжаются до самого последнего дня их пребывания в школе. Это ли не доказательство явного безумия системы?

Позволю себе немного поколебать фундамент вышеописанной привычной нездоровой конструкции и предложить вам новые правила учебного поведения (пролетая, так сказать, над гнездом кукушки), согласно которым вам уже не нужно заставлять себя непременно быть неподвижным, а следовательно, неспособным к языкам: на матричном этапе изучения иностранного языка неспособность, вызываемая отсутствием у нас с вами столь любимой учителями природной усидчивости, легко устраняется тем, что возможны прием, обработка и усвоение языковой – а в первую очередь звуковой – информации именно в движении.

Отдавая дань философской школе Аристотеля, в которой по одному из преданий – другие не так интересны – философия изучалась не в скрюченном за партой виде, а во время прогулок, назовем это перипатетическим прослушиванием. Отсюда этот элемент и в названии предлагаемого метода. Станьте языковым перипатетиком (кстати, я думаю, что такой подход возможен не только при изучении философии и иностранных языков)!