Копая ниже, у центра дома, ниже уровня фундаментов его стен, мы (что достаточно любопытно) нашли стены другого дома, который определенно должен был быть еще древнее; и этот дом также нес на себе признаки того, что подвергся воздействию страшного жара. Но из-за хрупкости верхних стен я смог раскопать только поверхность этих нижних стен. Таким образом, я должен был оставить нерешенным вопрос – то ли дом, которому принадлежали более древние стены, был уничтожен пожаром, или же те следы высокой температуры, которые ясно видны на его стенах, произошли от пожара в верхнем доме, что, конечно, вполне могло быть, если поверхность более древних стен выступала наружу непосредственно под деревянным полом верхнего дома. То, что этот нижний пол действительно был деревянным, очевидно из обугленных его остатков, которые лежат горизонтальной линией по всем четырем стенам верхнего дома. Однако эти обугленные остатки ясно показывают, что весь пол состоял из бревен, а не из досок. Этим людям должно было быть очень трудно рубить деревья своими каменными топорами и избавляться от веток. И им должно было быть еще труднее раскалывать их, поскольку ни одно дерево не может расколоться по прямой линии и нельзя заставить его расколоться на доски. Со своими кремневыми пилами длиной лишь 2 или 3 дюйма они могли пилить только кости или маленькие кусочки дерева, а не бревна. Бронзовых топоров у них не было; поскольку если бы они были, то я бы их нашел, особенно в третьем, сожженном городе, который, как убедительно показывают десять кладов, найденных в нем, был неожиданно и внезапно уничтожен огнем. У людей не было бронзовых пил для распилки дерева; ибо во всех пяти доисторических городах был найден лишь один фрагмент тонкой бронзовой пилы (8 ²/ ₃дюйма длиной и почти 2 дюйма шириной), который я сначала принял за меч. Он находился в большом кладе, который я нашел в мае 1873 года, и это обстоятельство, как кажется, доказывает, что это была редкая вещь. Ее можно увидеть в моей троянской коллекции в музее Южного Кенсингтона.

Полы были покрыты глиной, которая заполнила все щели и отверстия между бревнами, так что получилась гладкая поверхность. Поскольку стены этого третьего сожженного дома были так испорчены пожаром, то они скоро распались бы, если бы оставались на воздухе. Поэтому я счел, что в интересах науки будет лучше снова засыпать раскоп, чтобы сохранить этот дом до будущих времен. Но любой, кто захочет его увидеть, сможет легко откопать его за один день с десятью рабочими. Повторяю, он находится в большой траншее, как раз под мраморным блоком, помеченным fна рис. 144.

Поскольку, говоря о предметах, найденных во втором городе, я начал с металлов, я могу сказать, что здесь я нашел тот же вид грубых брошей со сферической головкой или с головкой в форме медной спирали, а также ту же разновидность иголок из этого металла, что и в первом городе (см. рис. 104, 105, 107 и 108) [1244]. Я не заметил во втором городе ни свинца, ни серебра; но, поскольку были найдены золото и электр, эти металлы, несомненно, были здесь известны и использовались.

Я также собрал здесь множество жерновов из трахита, а также сферические давилки для зерна и грубые молотки из гнейса, гранита, диорита и т. д.; топоры того же вида из синего змеевика, габбрового камня, диорита и т. д., а также два маленьких топора, которые, как обнаружил г-н Томас Дэвис, состоят из зеленого жада (нефрита). Здесь я могу добавить, что, согласно «Словарю геологии и минералогии» доктора Уильяма Хамбла ( Humble W.Dictionary of Geology and Mineralogy. London, 1860), «Nephrite – это название минерала происходит от  (от , «почка»), поскольку раньше его носили из-за абсурдного представления о том, что его присутствие отвращает болезни почек. Это подвид жада, обладающий твердостью кварца в сочетании с особой прочностью; поэтому его очень трудно разбивать, резать или полировать. На ощупь он маслянистый, на изломе острый и тусклый; прозрачный. Цвета: зеленый, серый и белый. Удельный вес – от 2,9 до 3,1. Состав: кремень 53,80, известь 12,75, сода 10,80, углекислый калий 8,50, глинозем 1,55, окись железа 5,0, окись марганца 2,0, вода 2,30».

Под словом «жад» доктор Хамбл сообщает: «У Вернера это нефрит (Nephrit), у Джеймсона – нефрит (Nephrite); его также называют нефритовым камнем и «топорным камнем» (axe-stone). Брошан говорит, что свежий излом нефрита более светлого зеленого цвета, чем поверхность. Под пламенем паяльной трубки он легко правится со слабым кипением, сплавляясь в бусину из белого полупрозрачного стекла. Из-за его прочности из этого минерала делают цепочки и другие вещи тонкой работы».