Во времена римского географа Помпония Мелы, который жил в царствование императора Клавдия (41–54 н. э.), также считалось, что Скамандр и Симоент не имеют никакого другого значения, кроме воспоминаний о связанных с ними событиях; ибо, говоря о них, он замечает: «Реки, великие скорее своею славой, чем по природе» («Fama quam natura majora flumina») [273]. Это весьма справедливое замечание сильно контрастирует с утверждением Плиния [274], который двадцать пять или тридцать лет спустя, сообщая о том, что он видел со своего корабля, проплывая мимо побережья Троады, говорит о Скамандре как о «судоходной реке». Назвать Скамандр «судоходной рекой» кажется злой шуткой, поскольку даже зимой он не судоходен и для маленьких лодок из-за сильного течения и множества отмелей. Кроме того, римский натуралист совершает еще одну очевидную ошибку, говоря о Ксанфе и Скамандре как о двух разных реках и упоминая, кроме того, еще и Палескамандр. Ученые, которые никогда не посещали Троаду, постоянно утверждают, что, поскольку Плиний говорит о судоходном Скамандре перед мысом Сигей, он не может иметь в виду ничего другого, кроме искусственного канала, через который часть вод речушки, именуемой Бунарбаши-Су, втекает в залив Бесика. Ширина этого канала, однако, составляет только от 13 до 20 футов, а глубина – от 1 до 4 футов; но у устья она еще меньше. Таким образом, было бы просто издевательством называть это «судоходной рекой». Здесь я совершенно согласен с профессором Вирховом в том, что Плиний под Скамандром не мог иметь в виду ничего другого, кроме современного Скамандра, а под «Ксанфом, соединенным с Симоентом» – Калифатли-Асмак, в который все еще впадает Симоент и русло которого, как мы уже объясняли, идентично руслу древнего Скамандра, и, наконец, под Палескамандром – Ин-Тепе-Асмак: через это русло древний Скамандр некогда впадал в Геллеспонт рядом с мысом Сигей [275].