Разговаривая, он пристально следил за Сюзанной Есперсен. Та долго разглядывала себя в настенном зеркале, поправляла длинные волосы. Затем порылась в сумке, достала помаду, провела ею по губам.

— Да, она здесь, — сказал Фрёлик. — Хорошо, я запомню. — Он повесил трубку.

Сюзанна села и скорчила гримасу. Сначала Фрёлик подумал, что у нее тоже тик, как у ее мужа, но потом сообразил: просто она размазывает помаду. Некоторое время он раздумывал, сколько ей лет. Решил, что тридцать пять… от тридцати пяти до сорока, но не старше сорока. Она начала полнеть; плечи у нее были покатые, губы тонкие. После того как она накрасила их красной помадой, они напоминали небрежный яркий мазок на сером фоне.

— Ваша свекровь звонила вам среди ночи?

— Ах, боже мой! — с притворным смирением вздохнула Сюзанна. — Вы, наверное, имеете в виду спутницу моего покойного свекра — Ингрид Фольке-Есперсен, в девичестве Расмуссен? Да, совершенно верно, она мне звякнула… — Последние слова Сюзанна произнесла, поджав губы. — Видите ли, Ингрид Фольке-Есперсен, в девичестве Расмуссен, не звонит. Она именно что «звякает», причем когда ей заблагорассудится. В шесть, пять, четыре, три или два часа ночи. И она была так напугана…

— Значит, она все же звонила?

— «Карстен! Я так напугана! Скорее приезжай и обними меня, Карстен!»

Фрёлик хладнокровно наблюдал за ней.

— Вы хотите сказать, что у нее роман с вашим мужем? — холодно спросил он.

— Да как вы смеете!

— Отвечайте на вопрос, — с нажимом приказал Фрёлик.

Сюзанна Есперсен язвительно ответила:

— Нет, я не хочу сказать ничего подобного!

Фрёлик решил, что не вредно будет некоторое время помолчать. Поэтому он не спеша записал ее ответ.

— Она совершенно несносна и все время пристает. А иногда как будто пытается застать Карстена одного. Именно поэтому я и не разбудила его ночью, когда она звонила… — Сюзанна явно вспоминала прежнюю роль, сурово продолжив: — Но я ни о чем не жалею! Было ведь половина третьего ночи! Порядочные люди в такое время не звонят — даже если не застают мужа в спальне. А мне что прикажете делать, когда Карстен уезжает по делам или задерживается на работе, — обзванивать всех знакомых? А?

Фрёлик посмотрел на сидящую напротив женщину. Ему невольно стало жаль ее мужа. Подумать только, каково ему, бедняге, каждое утро просыпаться рядом с таким драконом! Или возвращаться к ней домой после долгого, утомительного рабочего дня.

— Значит, ваш муж был дома и всю ночь спал? — уточнил он, испытывая сочувствие к Карстену.

— Да.

— Есть ли у вас или вашего мужа ключ от квартиры на улице Томаса Хефтье?

— У Карстена есть, — ответила Сюзанна. — В конце концов, он вырос в том доме!

— А у вас запасных ключей нет?

Она покачала головой.

— Когда Ингрид Есперсен позвонила, вы не стали будить Карстена. Пожалуйста, вспомните, что именно она сказала вам по телефону. Если можно, дословно.

— Она сказала: «Сюзанна, это я, Ингрид. Пожалуйста, попроси Карстена приехать ко мне. Рейдара нет, и я боюсь».

— Как вам показалось, она действительно была так сильно напугана?

Сюзанна встрепенулась, в глазах у нее заплясали отравленные кинжалы.

— Вы хотите сказать, что она…

— Нет, — решительно ответил Фрёлик. — Ничего я не хочу сказать. Прошу вас, скажите, как вы отреагировали на ее слова.

— Я вышла из себя. В половине третьего ночи! Я проспала всего два или три часа. Но я помню, что она сказала. Я и сама порядком напугалась!

— И что вы ей ответили?

— Сказала, что передам, что она звонила.

— И все?

— Она что-то лепетала о том, что к ним залез взломщик, и все повторяла, как она напугана…

Фрёлик терпеливо ждал. Сюзанна вздохнула и продолжала:

— Дословно я не помню. Вроде бы она заподозрила, что к ним забрался вор. Правда, я особенно не прислушивалась. Они весь вечер говорили о ворах и кражах. Я имею в виду вечер накануне, когда мы ужинали у них.

— Они говорили о кражах?

— Да, вечер прошел ужасно — такая, знаете, была гнетущая обстановка… А разговоры… Обсуждали, какое нежное мясо, говорили о том, что магазин внизу могут ограбить.

— Такая обстановка была отклонением от нормы?

— В каком смысле?

— Ну… у них всегда было так скучно или в тот вечер особенно?

— В тот вечер особенно. Ингрид сидела как на иголках — обычно она не такая. Рейдар просто дулся. Но он всегда дуется.

— Что значит — «сидела как на иголках»?

Сюзанна задумалась и ответила:

— Она опрокинула бокал с вином на скатерть. Была особенно рассеянной и неуклюжей. В общем, нервничала.

Фрёлик записал ее ответ.

— Я еще подумала, что ночной звонок Ингрид… ну, ее слова насчет того, что она боится и к ним, возможно, забрался вор… все одно к одному.

— Почему?

— Она вела себя истерично. Как будто обрадовалась предлогу среди ночи вытащить Карстена из постели. Я сказала, что его нет дома, и нажала отбой.

— Хотите сказать, что Ингрид положила глаз на вашего мужа?

— Ну нет, этого я не говорила!

— Насколько я понял, у Ингрид лучше отношения с вашим мужем, чем с вами.

— Верно. Ценное наблюдение. Вот именно! Вы сами так сказали.

— И по какой причине они так близки?

— Вы меня спрашиваете?

— О чем разговаривают Ингрид и ваш муж?

— О книгах!