Тетке Патриции стукнуло уже шестьдесят пять; она была разведенной женой, школьной учительницей на пенсии и кабинетной анархисткой. Она была классной. Она презирала любые посягательства властей на свою свободу, и на нее во всем можно было положиться. Если бы я попросил ее об услуге, она бы улыбнулась мне своей теплой улыбкой и на следующий день уже летела бы в самолете. А кроме того, у тетки Патриции совсем не было денег. Каждый раз, когда я виделся с ней, я предлагал ей больше, чем она могла бы потратить за год. И каждый раз она отказывалась. Она была слишком гордой. Но теперь я мог бы объяснить ей, что, оказывая мне такие услуги, она сможет заработать не только себе на пропитание. Я бы позволил ей тратить сколько захочется. Фактически я бы полностью изменил ее жизнь — была бедной, стала бы богатой. Идея была просто блестящая! А ко всему прочему, она вряд ли бы что-нибудь потратила! Она выросла на руинах Второй мировой войны, а сейчас жила на крошечную учительскую пенсию. Она попросту не умела бросать деньги на ветер и не смогла бы их растранжирить, даже если бы захотела! И большую часть потраченного она бы извела не на себя, а на своих двух внуков. И это было здорово. Честно, одна эта мысль согревала мне сердце.

И если бы американское правительство когда-нибудь постучалось бы в дверь Патриции, она бы посоветовала этим янки уносить свои задницы от ее дома как можно дальше, да побыстрее. Представив себе эту сцену, я громко рассмеялся.

— Чего это ты так развеселился? — промычал Дэнни. — Вся эта встреча — пустая трата времени! А у меня нет даже кваалюда, чтобы утопить в нем свою грусть-печаль! Так расскажи мне хотя бы, что еще породил твой извращенный разум?

Я улыбнулся.

— Я встречаюсь с Сорелем через несколько часов. Я задам ему еще несколько вопросов, но я абсолютно уверен, что уже знаю ответы на них. От тебя я хочу только одного — чтобы ты позвонил Джанет, как только мы вернемся в отель, и попросил ее, чтобы она распорядилась подогнать наш «Лирджет» в аэропорт Женевы рано утром, а также забронировать президентский люкс в «Дорчестере». Мы летим в Лондон, дружище. Мы летим в Лондон.

Глава 14 Интернациональные мании

Через три часа я сидел напротив Жана-Жака Сореля в ресторане «Жардэн» в лобби отеля «Ричмонд». Стол был сервирован лучшими столовыми приборами, которые я когда-либо видел. Прекрасный набор отполированных вручную вилок и ножей из чистого серебра и безукоризненный сервиз из тонкостенного, просвечивающего фарфора расположились на накрахмаленной белоснежной скатерти. Это в самом деле впечатляло и, должно быть, стоило целую кучу денег! Но, как и весь этот старинный отель, интерьер ресторана был совершенно не в моем вкусе: стиль ар-деко примерно 1930-х годов; видимо, именно тогда ресторан последний раз ремонтировали.

Этот «изысканный» декор дико раздражал меня, а невыносимый джетлаг утомил меня почти до изнеможения. Зато компания подобралась прекрасная. Сорель оказался большим знатоком шлюх, и в этот самый момент он делился со мной изящными секретами местного искусства — как затащить в койку швейцарку. По словам Сореля, местные жительницы с точки зрения любви к сексу могли дать фору кроликам. Их так легко соблазнить, говорил Сорель, что он каждый день выглядывает из окна своего кабинета на Рю-де-Рон, смотрит, как они фланируют по улице — в своих коротких юбках и со своими крошечными собачками, и мысленно рисует на их спинках яблочко мишени.

Я похвалил Сореля за рассказ и посетовал, что с нами нет Дэнни — вот бы ему это послушать! Но вопросы, которые мы с Сорелем планировали обсудить в тот вечер, были несомненно, абсолютно и бесспорно незаконными, так что мы просто не смогли бы вести такой разговор в присутствии третьего лица — даже если это третье лицо было причастно к нашим преступлениям. Это было совершенно невозможно. Это был еще один урок, преподанный мне Абрахамсом, который частенько повторял: «Два преступника — это просто преступность, трое — это уже организованная преступность».

Так что в ресторане я был наедине с Сорелем, но мысленно все время возвращался к Дэнни, спрашивая себя, что тот, интересно, поделывает в этот самый момент. Дэнни был из той породы парней, которых не следует упускать из виду в чужой стране. Стоило предоставить его самому себе, как можно было с большой долей уверенности ждать беды. Единственным плюсом, перевешивавшим все минусы, было то, что как раз в Швейцарии Дэнни не мог выкинуть ничего особенно чудовищного — за исключением разве что изнасилования или убийства, — а сидевший напротив меня человек в любом случае сможет уладить дело одним телефонным звонком.