Вот дурак безголовый! Времени в обрез, надо заходить. Еще немного. Успокою дыхание. Еще минута. Давай, Керстин, время вышло. Клюнул носом в свои кнопки парень за мониторами. Все, отговорился.

— Привет, Кен, — о, как мы бледнеем. — Не ждал гостей?

— Почему же, ждал. Ты... хорошо выглядишь.

Нечего комплименты раздавать. Я стреляю ему в колено. Это ужасно больно, нестерпимо. Потом потолкуем, Кенни.

— Профессор, прошу вас — на стол, — я киваю дулом на знакомый до боли в висках стол. — Ну, быстро, нечего церемониться!

Щелкают пластиковые кольца. Крепкий пластик, знаю точно. Кен кричит криком, катаясь по полу. Что я говорила? Больно. Я пускаю ток — фи, гадость! Надо было ему сначала клизму поставить, а теперь нюхай это. Я выключаю ток. Что, не нравится?

— Не надо...

Что «не надо»? Собственное изобретение не по вкусу?

— Где материалы об опытах?Где разработки? Быстро.

— Там, диски... и в файлах.

— Пароль?

— Вам это не поможет... Без меня технология мертва.

Ничего, всегда найдется умник, который разберется.

Поэтому... Он кричит тонко и надрывно. Но мне его не жаль, меня терзали на этом столе много времени. Слишком долго, чтобы я теперь могла его пожалеть. А все остальные? Такие, как Жаннет и тот «опытный материал», который «пришлось уничтожить». Могу себе представить!

— Ульм, 1427695.

Прекрасно. Теперь я введу задание. Все. Мозг машины самоуничтожится через четыре минуты. Профессор сентиментален, как все немцы — он родился в Ульме. А вот номер... Какая разница. А, Кенни, ты очнулся? Это хорошо. Продолжим нашу вечеринку. Следующим номером программы будет... Правильно.

— Скажите мне, профессор, скольких вы поджарили на этом столе?

— Это... было нужно для науки. Ты не понимаешь. Иногда надо отбросить слюнявые принципы, чтобы человечество могло идти вперед. Я не считал сколько... Какой смысл, когда мое открытие — это новые перспективы для человечества? Не надо содержать дорогостоящую систему. Коррекция поведения возможна уже в раннем возрасте, особенно у детей с плохой наследственностью. И не имеет значения сколько...

Я пускаю ток на полную мощность. Воняет паленым мясом. Да, профессор Хольт — достойный наследник своего папочки, медика в Дахау. Маленький Карл все видел — когда закончилась война, ему было уже пятнадцать лет, три последних из которых он помогал отцу в лаборатории. Номер — 1427695, какая сентиментальность! Это был номер первого заключенного, которого препарировал юный Карл. Подонок и нелюдь. О, уже дым повалил. Кучка обгорелого мяса.

— Ну что, Кенни, поговорим с тобой по душам?

— Керстин, прошу тебя... я не виноват... Я выполнял приказ.

Я знаю, Кенни, но скажи мне, чей. Я должна убедиться!

Что-то больно бьет меня в спину. Я картинно отлетаю к стене. Так я и знала. Черт, а я не хотела в это верить, не хотела! Вот идиотка. Это же было так очевидно. Но я находилась в плену у сентиментальных иллюзий, а теперь не знаю, что делать. Вернее, знаю, но...

— Мой приказ, — дядя Макс опускает свой «магнум». — Хорошо выглядишь, Керстин. Рад тебя видеть. Ты не удивлена?

— А что, должна бы? — Лужа крови подо мной увеличивается. Песок в песочных часах сыплется все быстрее.

— Ты всегда была умницей. Не то что эти... — дядя Макс с сожалением смотрит на меня. — Мне жаль, дорогая, правда.

— Почему именно я?

— Потому что я не мог тебя потерять. Понимаешь? Ты была больше моим ребенком, чем ребенком Рона и Нины. Эти идиоты не понимали твоей ценности, они хотели отобрать тебя у меня. А потом, позже, ты сама решила уйти из-за этого киношного психопата.

Дядя Макс просто маньяк. Я это знала — уже давно.

— Зачем надо было уничтожать мою семью?

— Потому что они были мне больше не нужны. Из вас всех только ты представляла ценность. Стивену бы не позволили расти на базе, Нина хотела переехать. Я знал, что ты уцелеешь. Это был твой экзамен. Если бы ты не смогла уцелеть, была бы мне не нужна. Ты давно все поняла?

— Нет. Я боялась об этом думать. Недавно поняла. Не стоило убивать Соланж. Только вы знали о моих с ней контактах. Тогда мозаика наконец сложилась.

Я вижу, как на его лице проступает досада.

— Значит, если бы... но как случилось, что ты все успела? Ты не могла. Ты только два дня во Франции.

— Нет, три. Это таможня отметила меня два дня назад.

— Невозможно.

— Да. Для вас. Но не для меня. Гидроплан — хорошая штука, а на малой высоте его не видит радар. Зачем все это?

— А ты как думаешь? Профессор сделал открытие, надо же было его испытать. Кто мог справиться с этим?

Поэтому для тебя нашлась работа. Не будь ты такой упрямой, имела бы сейчас деньги и власть. А так лежишь тут и истекаешь кровью. Да, мы покупали девушек для профессора. Да, это я спровоцировал расследование Сената, меня привлекла идея использования технологии в собственных целях. Да, это я подготовил полигон для тебя — откопали ту девку, финансировали дело, даже бандитов отогнали. У них там чиновники очень легко продаются. И недорого. Я все предусмотрел, но ты решила выйти из игры, хотя была мне нужна. Поэтому все так и случилось. Как ты вернулась?