— Разве ты не знаешь, что это — самый лучший способ расслабиться? Теперь можешь поспать, — он смеется и целует меня. — Ты просто чудо, я не могу удержаться. Не надевай больше парик, волосы отросли достаточно, чтобы принять твою прическу за авангард.

— Ты в этом не разбираешься.

— Ты слишком не любишь себя. Подумай об этом. И поспи, ты совсем бледная. Забыла, что сказал врач? Кстати, у тебя симпатичная подруга. Мне нравятся такие... кругленькие пикантные женщины. Ой, что ты делаешь?

А ничего. Я просто бросила в твою голову книжку.

- Так ты меня все же немного ревнуешь?

Егo голос преисполнен надежды. Возможно, малыш, ты тоже гениальный актер. Так что доиграем эту пьесу. Вместо выхода на бис — смерть.

- Не люблю делиться добычей.

— Специально это сказал. Я почему-то так и думал, что ты не любишь делиться.

Слишком много ты думаешь. Здесь все слишком много думают, догадываются, советуют. Только я должна сидеть и ждать у моря погоды, пока не случится что-нибудь, что даст мне информацию, питание для пустой головы. Как Олег там сказал? «Ты — Керстин». Это не было бредом умирающего. Он хотел что-то мне сообщить. Итак, я — Керстин? Это имя вызывает в моей душе странное чувство. Словно мне снилось что-то... Недавно снилось.

А тех двоих фотографировал сам Олег. Наверное, еще в бытность свою в спецслужбах. Значит, уже тогда что-то затевалось? Но почему я? Почему именно со мной случаются такие, мягко говоря, странные вещи? Я с такой легкостью уничтожаю всех, кто угрожает мне... Абсолютно механически. Словно меня кто-то учил этому долгие годы. Но этого не может быть! Я совсем запуталась. И те двое на фото... Кто они? Я их знала. Когда-то знала, они были чем-то важным для меня. Словно слышу эхо, но не могу определить источник звука.

Я, наверное, заснула, потому что меня разбудили голоса. В комнате уже темно. Макс посапывает под боком. Ой, Максу-то, должно быть, грустно! Светка со своим красавчиком приехали за мной. Но голова у меня больше не болит, и я не хочу никого видеть. Интересно,о чем они там говорят?

— Ты же понимаешь, она все равно не скажет нам.

Ты права, голубушка, никому я ничего не скажу.

— Но ее штучки плохо закончатся. Она должна поберечь себя, а тут столько всего! Вы видели, в каком состоянии мы ее привезли? Так нельзя. Мы должны убедить ее. А ты что думаешь? — Нет, док, убедить вам меня не удастся.

— Я только вижу, что у нее куча неприятностей. И она совсем не та, за кого себя выдает и кем себя считает. Я не знаю, как это можно объяснить, но такое впечатление, что... Ну, словно она запрограммирована делать определенные вещи. Не знаю. Но я не позволю экспериментировать с ней.

Если я решусь на что-то, от тебя уже ничего не будет зависеть. Разве что сможешь меня убедить.

— Надо послушать, что она скажет. Но не давить. Нужно, чтобы она хоть немного доверилась нам. Только тогда она позволит помочь себе.

— Светик, здесь все равно много непонятного. Помнишь, ты говорила, что она никогда не знала английский язык? А потом якобы выучила. Так вот: у нее настоящий калифорнийский акцент, так язык выучить нельзя. Никакого налета славянских интонаций, словно английский — ее родной язык Это меня уже не просто удивляет. Ее, судя по реакции, тоже. Тут что-то намного сложнее, чем просто посттравматическая амнезия.

Браво, док, еще немного усилий — и я все пойму. И вспомню, почему я — Керстин.

— Пойду разбужу ее.

Милый, я еще сплю. Я от всех устала. Оставьте меня в покое.

Я слышу, как открывается дверь. Мне уютно, когда он обнимает меня. Я не хочу думать об иллюзиях. Пусть еще немного побудет со мной это розовое ощущение, когда весь мир — в ладонях, обнимающих меня. Почему я не могу просто жить? Но я не могу жить, когда не знаю, как Керстин... Где-то я это слыхала:

На лугу цветы-сердечки —

Керстин там найдет колечко.

Наша Керстин — любушка,

Где кольцо, голубушка?

Я это где-то слышала. Голос, ускользающий от меня, но где-то там он есть — во мне. Может, это мама мне пела? Но меня назвали Юля, мама не могла петь мне это. И никто другой из известных мне людей. Почему мне не было грустно, когда я смотрела на фотографии тех, кого называли моими родителями? Не потому ли, что я совсем не помню их? Или это были не мои родители?

И я — не Юля, а какая-то Керстин? Тогда почему я здесь? Кто я такая? И все здесь мне чужое и страшное. «Керстин там найдет колечко...» Кольцо! Мое кольцо! Оно и сейчас на пальце, словно всегда было там. Господи, сумасшествие какое-то!

— Юлечка, за тобой приехали.

Нет, я не хочу. Мне надо подумать. Потому что я не могу ничего собрать в кучу. Отвратительное ощущение. Все запутывается больше и больше.

— Я сейчас выйду. Возьми Макса.

— Он целый день просидел около монитора. Я угождал ему, как только мог. Но он смотрит на меня свысока.

— Он имеет на это право. Мы не такие совершенные, так что должны быть благодарны ему за то, что он позволяет нам заботиться о нем.

— Ты меня почти убедила.

— Меня это радует.

Я бы могла полюбить его, если бы... Если бы не боязнь иллюзий. Я бы могла полюбить его. Мы настроены на одну частоту.