У нас был свой санитарный взвод под командованием бывшего подполковника медицинской службы, они не успевали оттаскивать раненых в тыл, а потом и всех санитаров поубивало. Нас атаковали, бомбили и обстреливали беспрестанно.

К нам никто на помощь не приходил, и приказа на отход тоже не было.

Только постоянно передавали одно указание: «Стоять насмерть!»

А после и связи не было. Мы стали экономить боеприпасы, стреляли только наверняка. Но нас давили танками…

На третьи сутки боя остатки батальона, истекая кровью, были вынуждены вернуться на исходные позиции, в ста метрах от Днестра.

— Вы знали о деталях поставленной батальону боевой задачи?

— Задачу поставили следующую — прорвать немецкую оборону на шесть километров, закрепиться на рубеже и сражаться до последнего патрона и солдата. Мы «перевыполнили это задание на 200 %».

Уже позже, когда всех выживших собрали в тылу, мы узнали от «Штабников», что произошло с нами на самом деле.

Наша атака была запланирована как отвлекающий маневр, штрафники своим прорывом должны были создать у немцев впечатление, что именно в данном месте наносится главный удар, и заставить противника снять с других участков передовой и спешно перебросить в этот район танки и мотопехоту для отражения атаки и ликвидации прорыва.

Немцы «клюнули» на эту приманку и действительно ввели в бой против нас крупные механизированные силы.

И тут произошло следующее, о чем мы даже не догадывались.

За рекой, за нашими исходными позициями, было скрытно сосредоточено несколько полков «катюш» и множество артиллерии.

И когда немцы своей громадой прижали нас к реке и все свои силы сосредоточили на относительно небольшом участке, по ним был нанесен массированный артиллерийский налет из многих стволов и установок.

Пожгли и побили очень много немецкой техники и пехоты.

Уцелевшие после этого жуткого по силе артналета, ошеломленные огнем «катюш», немцы бежали в нашу сторону с поднятыми вверх руками и кричали: «Нихт шиссен! Их бин коммунист!»

Одним словом, наш 10-й ОШБ был принесен в жертву с целью обеспечить удачное наступление для всей армии. Как сказал один из выживших товарищей: «Обычная судьба обычного штрафного батальона».

— Сколько бойцов штурмового батальона осталось в строю после этого боя?

— Сто тридцать человек, включая легкораненых, не ушедших в санбат. Чуть больше десяти процентов от личного состава батальона, пошедшего в атаку 18 августа. Остальные были убиты или ранены.

— Что ожидало уцелевших солдат 10-го ОШБ?

— Нас вывели с передовой и отправили в 18-й ОПРОС, для восстановления в званиях и в правах. На всех штрафников командованием батальона были заполнены боевые характеристики. Потом мы сдавали экзамен на знание Боевого устава Красной Армии, и только после этого нам вернули звания и выдали офицерские документы и погоны.

— Кого-то из штрафников наградили за бой 18–20.8.1944?

— Только всех выживших взводных командиров. Я тоже был представлен к ордену Красной Звезды. Вот моя боевая характеристика из штурмбата, там об этом прямо говорится. Но этого ордена я не получил. По слухам, майор Русаков порвал мой наградной лист, или, может, еще что-то случилось. Точно не знаю…

— Вам довелось пройти с боями почти пол-Европы: Югославию, Венгрию, Австрию — и закончить войну в Чехословакии. После всего пережитого в оккупации, в концлагере и в штурмовом батальоне не было у вас желания «предать огню и мечу» всю вражескую землю?