Я чувствую запах одеколона, который дарила ему на Рождество два года подряд, и вздыхаю. Навязчивый аромат уже частично выветрился, и я понимаю, что тоже буду скучать по нему и по тому ощущению комфорта и близости, которое связано с Ноем, несмотря на то, сколько раз я жаловалась на него раньше.

– Я тоже буду скучать, но мы же можем разговаривать каждый день, – говорю я, обвивая его руками и прижимаясь лицом к шее. – Я хочу, чтобы ты поступил сюда через год.

Ной всего на несколько сантиметров выше, мне это нравится. Мама часто дразнила меня, утверждая, что человек, соврав, вырастает на дюйм. Мой отец был высоким, так что об этом я с ней спорить не буду.

Губы Ноя приближаются к моим… и в этот момент я слышу звук автомобильного гудка.

Ной смеется и отпускает меня.

– Твоя мама не меняется! – Он целует меня в щеку и выбегает в дверь, крикнув на ходу: – Позвоню вечером!

Оставшись одна, я думаю о его поспешном уходе, а потом начинаю распаковывать сумки. Вскоре половина одежды аккуратно сложена в одну из тумбочек, остальное повешено в шкаф. От количества кожи и изображений животных на одежде, заполняющей соседний шкаф, я поеживаюсь. Все же любопытство сильнее: я провожу пальцами по платью из какого-то металла, потом по другому платью, такому тонкому, что непонятно, есть ли оно вообще.

Чувствуя себя как выжатый лимон, валюсь поперек кровати. Подкрадывается незнакомое мне чувство одиночества; жалко, что соседки нет, как бы некомфортно мне ни было в присутствии ее друзей. Подозреваю, ее часто не будет дома, или, еще хуже, она может проводить в своей компании большую часть времени. Почему мне не попалась соседка, которой нравится читать и учиться? С одной стороны, это даже неплохо, потому что вся наша маленькая комнатка будет в моем распоряжении, но все-таки меня это почему-то не радует. Колледж оказался совсем не тем, чего я ожидала.

Напоминаю себе, что я здесь всего несколько часов. Завтра будет лучше. Должно быть лучше.

Я достаю учебники и ежедневник, решив убить время заполнением расписания занятий и предполагаемых заседаний литературного клуба, куда я планирую вступить; с ним я еще не до конца решила, но я читала отзывы студентов о нем и хочу попробовать. Я хочу найти единомышленников, с которыми можно было бы поговорить. Я не надеюсь, что заведу много друзей, пока достаточно, если мне будет с кем вместе пообедать. Я решаю завтра выехать из кампуса, чтобы купить в комнату кое-какие вещи. Не хочу захламлять свою половину так же, как Стеф, но неплохо бы добавить пару предметов, чтобы чувствовать себя в этом чужом месте как дома. То, что у меня еще нет машины, несколько осложняет дело. Чем раньше я ее заведу, тем лучше. У меня достаточно денег – подарок на выпускной и зарплата продавца в книжном магазине, где я работала летом, – но я пока не уверена, надо ли заморачиваться покупкой прямо сейчас. То, что я живу в кампусе, дает мне полный доступ к общественному транспорту, и я уже изучила автобусные маршруты. С мыслями о расписании, рыжих девушках и неприветливых татуированных парнях я засыпаю, сжимая ежедневник в руках.

На следующее утро Стеф в постели не оказалось. Я бы хотела познакомиться поближе, но это может оказаться трудновато, если ее никогда не будет рядом. Может, один из двух парней – ее бойфренд? Для ее же блага, искренне надеюсь, что это блондин.

Схватив сумочку с туалетными принадлежностями, я направилась в душ. Уже можно сказать, что одно из наименее приятных впечатлений от студенческой жизни – душевая; хорошо бы в каждой комнате была отдельная ванная. Ну, по крайней мере, спасибо и за то, что душевые раздельные.

Или… Я считала, они должны быть раздельными, – ведь все, наверное, так думают? Открываю дверь, абсолютно уверенная, что увижу два напечатанных значка, мужской и женский… Блин. Не могу поверить, что такое возможно. Не могла поверить, пока не оказалась в CWU.

Нахожу свободную кабинку, быстро шмыгаю мимо полуголых мальчиков и девочек, тщательно закрываю шторку, раздеваюсь и на ощупь вешаю одежду на стойку, вытянув руку из-за занавески. Вода нагревается слишком медленно, и все это время я панически боюсь, что кто-нибудь отдернет тонкую занавеску, отделяющую мое голое тело от людей снаружи. Но никого, кажется, не смущают полуголые представители другого пола; студенческая жизнь оказалась очень странной, и это только второй день.

Крошечная душевая кабинка находится вплотную к стойке, на которую я повесила одежду, и внутри еле хватает места вытянуть руки. Я думаю о Ное и о доме. Задумавшись, я поворачиваюсь и задеваю локтем вешалку, одежда валится на мокрый пол. Душ хлещет на нее, и вещи мгновенно намокают.

– Да вы издеваетесь!

Я издаю беззвучный стон, резко выключаю воду и заворачиваюсь в полотенце. Затем подхватываю тяжелую груду мокрой одежды и несусь по коридору, отчаянно надеясь, что меня никто не видит. Добравшись до комнаты, поворачиваю ключ в замке, и когда, наконец, дверь за мной захлопывается, мгновенно расслабляюсь.