Почему мы, в конце концов, всегда оказываемся вместе? И что важнее, что это за звук? В тусклом свете фонарей за окном вижу светящийся экран телефона в кармане Хардина. Оттуда же доносится сигнал, вырвавший меня из сна. Я не решаюсь достать из кармана Хардина мобильник, лишь смотрю на выпуклый контур. Телефон перестает звонить, когда я подхожу к своей кровати и, пользуясь возможностью, украдкой наблюдаю за мирно спящим Хардином. На его лбу нет ни морщинки, хотя обычно он всегда нахмурен, а розовые губы не сжаты. Я вздыхаю и уже поворачиваю обратно, как жужжание начинается снова. Я хочу достать телефон так, чтобы Хардин не проснулся. Запускаю руку в его карман и пытаюсь нашарить мобильник. Не будь джинсы такими узкими, я бы его вытянула… но мне не удается.

– Что ты делаешь? – спрашивает Хардин.

Я отскакиваю от кровати на несколько шагов.

– Звонил твой телефон, и я проснулась, – шепчу я, хотя мы в комнате одни.

Я молча наблюдаю, как он лезет огромной рукой в карман, пытаясь вытащить телефон.

– Да? – Он трет подбородок, потом изо всех сил бьет себя по лбу, когда кто-то отвечает ему в телефоне. – Нет, я не вернусь сегодня вечером. Я у подруги.

Мы друзья? Конечно нет, просто это удобный предлог не возвращаться на вечеринку. По-прежнему стою, неуклюже переминаясь с ноги на ногу.

– Нет, в мою комнату нельзя. Ты знаешь. Я сейчас буду спать, больше меня не буди. И моя дверь заперта, так что не трать время.

Хардин заканчивает разговор, и я инстинктивно отодвигаюсь. Чувствуется, что настроение у него испортилось, и мне не хочется снова оказаться под огнем. Залезаю на кровать и натягиваю на себя одеяло Стеф.

– Извини, что разбудил, – тихо говорит он. – Это Молли.

– А, – вздыхаю я и ложусь на бок, спиной к стене.

Хардин улыбается, будто догадываясь, что я думаю о Молли. Не могу унять волнение, вызванное тем, что он здесь, а не с Молли, – хотя его поступки не имеют для меня никакого значения.

– Тебе она не нравится, правда? – Он поворачивается на бок и лежит головой на моей подушке.

Я качаю головой.

– Не очень, только, пожалуйста, не говори ей. Я не хочу никаких драм, – прошу я.

Я знаю, что на него нельзя положиться, но надеюсь, он забудет этот разговор.

– Не скажу. Мне нет до нее дела, – бормочет он.

– Да, тебе и правда на нее наплевать, – саркастически говорю я.

– Нет. Я имею в виду, она веселая, и все такое, но иногда очень раздражает, – признается Хардин, отчего мое волнение только растет.

– Ну так, может, тебе перестать с ней спать? – спрашиваю я, повернувшись так, чтобы он не видел моего лица.

– А почему бы мне с ней не спать?

– Я имею в виду, что раз она так тебя раздражает, зачем это делать?

Не хочу слышать ответ, но ничего не могу с собой поделать.

– Чтобы занять себя чем-нибудь, наверное.

Закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Разговор с Хардином о Молли задевает меня гораздо сильнее, чем следует.

Переживания прерывает его нежный голос:

– Иди сюда, ложись.

– Нет.

– Давай, просто полежи со мной. Мне лучше спится, когда ты рядом, – говорит он так, будто признается.

Я сажусь и смотрю на него.

– Что?

Не могу скрыть удивления. Правда это или нет, но внутри меня все плавится.

– Я лучше сплю, когда ты со мной. – Он опускает глаза. – В прошлые выходные я спал лучше, чем сейчас.

– Это, наверно, из-за виски, а не из-за меня.

Я пытаюсь заставить его говорить. Я не знаю, что еще могу сделать или сказать.

– Нет, из-за тебя.

– Спокойной ночи, Хардин.

Я отворачиваюсь. Если он будет продолжать говорить, а я буду продолжать слушать, то снова попаду в его силки.

– Почему ты мне не веришь? – шепотом спрашивает он.

– Потому что ты всегда так делаешь: сначала подманиваешь меня ласковыми словами, а потом отворачиваешься. И в итоге я плачу.

– Я заставляю тебя плакать?

Неужели он об этом не знал? Он видел, как я плачу, чаще, чем кто-либо.

– Да, часто, – говорю я, крепко сжимая одеяло Стеф.

Я слышу, как скрипит кровать, и закрываю глаза – от страха и от чего-то еще. Хардин садится на край кровати и стискивает мою руку, и я говорю себе, что уже слишком поздно, точнее, рано, для четырех утра.

– Я не хотел, чтобы ты плакала.

Я открываю глаза и смотрю на него.

– Нет. Нет, именно что хотел. Это то, чего ты каждый раз добиваешься, когда говоришь обо мне всякие гадости, когда заставил меня рассказать все о нас Ною. И когда унизил меня тогда, в постели, когда я не могла сказать, чего именно я хочу от тебя. Сейчас ты утверждаешь, что лучше спишь, когда я рядом, но если я лягу с тобой, то, проснувшись, ты скажешь, что я страшная или что со мной невыносимо. После того как мы купались, я подумала… неважно. Я столько раз говорила тебе об этом!..

Разволновавшись, делаю несколько глубоких вдохов.

– На этот раз я слушаю.

Его непроницаемый взгляд заставляет меня продолжить.

– Я не знаю, почему тебе нравятся эти «кошки-мышки». Ты сказал Стеф, что мне не поздоровится, если мы снова повстречаемся, и вдруг подвозишь меня до дому. Ты просто повсюду.

– Я не это имел в виду. Не то, что я хочу навредить тебе, просто я… не знаю. Просто вырывается иногда, – говорит он, проводя рукой по волосам.