Сотрудник «Листон Электроникс», который прихватил на пикник фотоаппарат, сделал этот снимок через несколько минут после урагана. Заметные на заднем плане последствия опустошений, произведенные сти-хией, создавали сюрреалистическую картину. Фотография запечатлела людей в слезах, в разорванной одежде, едва начавших приходить в себя после пережитого ужаса.

На переднем плане стояли Говард, Оливия и Стивен. Говард держал Оливию за руку, у него на лице были заметны следы слез. Рука Стивена поднята, лицо закрыто локтем.

На лице у Оливии суровое, даже жестокое выражение. Какой контраст с той улыбкой, с которой ее засняли утром на парадных ступеньках дома.

Беллами положила обе фотографии рядом.

Да, контраст между обликом Оливии на одном снимке и на другом был потрясающий.

Гораздо меньше в глаза бросалась разница между блузками на ней. На первой фотографии у нее бабочка на горле. На второй…

Беллами уронила снимки и закрыла лицо руками, волна воспоминаний нахлынула на нее. Ее как будто в мгновение ока перенесло через временную петлю, и вот она уже снова там, пробирается по лесу в поисках Сьюзен, которая ушла из павильона вместе с Аланом Стриклендом.

Беллами хотелось застать ее вместе со Стриклендом, чтобы поставить в такое же неудобное положение, в какое Сьюзен поставила ее саму своими безжалостными словами о ней и Денте. Но она нашла ее лежащей на земле лицом вниз с задранной юбкой и голыми ягодицами.

В руке Сьюзен сжимала сумочку. Она не шевелилась. Беллами сразу же поняла, что сестра мертва.

Но Беллами потрясло еще и то, что рядом со Сьюзен стояла Оливия и смотрела сверху вниз на распростертое тело. В руке она держала развязанную бабочку, которая до того была у нее на шее.

Конец тесемки волочился по земле.

Беллами хотелось закричать, но она буквально оцепенела от ужаса и потрясения. Так она и стояла, не шевелясь и затаив дыхание. Дышать действительно было очень трудно, так как воздух, казалось, сделался каким-то густым. Да и лес тоже стал мистически загадочным, тихим и неподвижным. Все вокруг как будто замерло.

Не было слышно ни пения птиц, ни жужжания насекомых, ни хруста веток, ни шороха листьев. Создавалось впечатление, будто природа застыла, созерцая страшное преступление – то, как Оливия задушила свою падчерицу.

И тут гробовую тишину нарушил сильный порыв ветра, раздался рев бури, и Беллами упала на землю. Перемена в состоянии природы вывела из оцепенения и Оливию. Она повернулась и стала пробираться сквозь кусты и деревья по направлению к павильону.

Беллами тоже с огромным трудом поднялась на ноги и вслепую побрела по лесу. Ветер хлестал ее по лицу, дышать становилось все труднее, а волосы в наэлектризованной атмосфере вставали дыбом. Никогда раньше она не слышала подобного шума. Он напоминал рев дракона, готовящегося к прыжку. Но не от жуткого урагана пыталась ускользнуть Беллами. Она бежала от увиденного кошмара. Она инстинктивно искала укрытие не от ветра и падающих деревьев, а от того ужаса, свидетельницей которого невольно стала.

Когда Беллами наконец добежала до рыбацкого домика, ее легкие разрывались от боли, а сердце готово было выпрыгнуть из груди. Она ввалилась внутрь домика и стала искать место, где можно спрятаться, даже несмотря на то, что одну часть металлической крыши снесло, а другой частью прорезало строение, подобно ножу гильотины, и рассекло лодку на две части. У Беллами началась истерика. Она закрыла голову руками и попыталась забиться в какой-нибудь уголок, где бы ее никто не увидел.

Дождь хлестал по окнам отцовского кабинета. Где-то поблизости сверкнула двойная стрела молнии. За ней последовал оглушительный раскат грома. Лампа на столе замигала и погасла.

Беллами снова захотелось убежать куда-нибудь и спрятаться, как в тот день в рыбацком домике, но она уже не была тем ребенком и если сейчас поддастся страху, то никогда не узнает того, что даже внезапно проснувшаяся память не смогла ей открыть.

Беллами дотянулась рукой до края стола и, опершись на него, поднялась на ноги. Она закрыла глаза, чтобы не видеть яростной грозы за окном, сделала несколько глубоких вдохов и вышла из комнаты.

Света не было во всем доме, но Беллами без труда нашла дорогу к главной лестнице.

Ухватившись за балясину, она остановилась. Ее изогнутая резная поверхность показалась ей угрожающей. В доме оказалось настолько темно, что Беллами даже не могла разглядеть, где вверху заканчивается деревянная колонна, но усилием воли она заставила себя поставить ногу на нижнюю ступеньку и начала подниматься.

Время от времени Беллами ослепляли яркие вспышки молнии, заставлявшие ее хвататься за балясину и ждать, пока сможет хоть что-то различать во мраке. Выйдя на площадку второго этажа, она бросила взгляд в глубь длинного коридора. Там царила непроглядная тьма. Только из-под двери спальни Оливии и Говарда сочился слабый лучик света. Беллами быстро проследовала к двери и, даже не постучавшись, повернула ручку и вошла.

Маленькая свечка мерцала на ночном столике. Оливия лежала на кровати, накрывшись одеялом.

– Оливия?

Та приподняла голову с подушки: