Кто-то уже прочитал письмо до нее и вымарал драгоценные слова, которых осталось так немного.

«Мой дорогой друг Мадлен!

Я пишу, чтобы поблагодарить за посылку. Моя сестра и тетя тоже благодарны за подарок и добрые намерения. В зимнее время очень пригодятся теплые вещи.

У нас все хорошо. Трудно рассказать, какие перемены случились в нашей жизни. Мы часто думаем о тебе с радостью и грустью. Но я уверен, что больше мы никогда не встретимся».

Следующие две строчки замазаны чернилами. Ни упоминания об университете, ни нежных слов. Только вежливое «спасибо», если не считать единственной строки:

«Мы навсегда запомним сбор урожая. Прости меня.

Твой друг во Христе Дитер Шульте, Матильда и Гизела Шульте».

Даже обратного адреса нет. Письмо достаточно ясное. Дитер не желает переписываться с ней. И это ранило девушку больше всего. Что же там случилось? Неужели Дитер забыл, как они целовались и давали друг другу клятвы? Может, ему грозит опасность из-за писем к ней?

Смешанные чувства обуревали Мадди: гнев и боль, разочарование и раздражение, желание снова увидеть Дитера.

Глория уехала домой, в Лидс. То, что осталось от Рождества, окончательно испорчено, так стоит ли оставаться здесь, выслушивая чужие ссоры и взаимные обвинения? Лучше побыть одной на Уэст-парк, чем жить в окружении воюющих Белфилдов!

Немного успокоенная, Мадди побрела домой, но то и дело останавливалась, чтобы поглядеть на голые ветки тополей, обрамлявших аллею. Они раскачивались на ветру, и казалось, царапали небо когтями. Аллея Слез выглядела скорбно в это серенькое зимнее утро…

Мадди вздохнула.

Придя домой, она собрала вещи, коротко попрощалась и села на первый же поезд до Лидса.

Мисс Ффрост не было. В доме стоял ледяной холод. Она повернула ключ в двери, в надежде, что кто-то из студенток окажется в городе и составит ей компанию. Но дом был пуст. Пошел снег, и маленький обогреватель почти не давал тепла. Она натянула на пижаму теплую одежду и тихо порадовалась, что не продала жакет из жеребкового меха. Усталость не проходила. Она дрожала в ознобе. Тело ныло так сильно, что больше она не смогла этого вынести и в конце концов дозвонилась до врача с просьбой ее принять.

Плам прислала длинное письмо с извинениями и упомянула, что Джеральд уехал в Лондон. Бабушка смирилась с их разводом, хотя очень сердита. Но пока что никто ничего не собирается менять. Ей очень жаль, что Мадди стала свидетельницей ссоры, но при этом каким-то образом заставила Джерри понять, как он поступает с Плам.

Мадди понимала, что поступила жестоко, сбежав от них, особенно, когда прочитала конец письма. Погода была плохая. Аллею замело. Плезанс сидела в своей комнате и куксилась, но Плам уверяла, будто рада тому, что правда вышла наружу.

– Тайны так изводят, – призналась она.

Снега намело целые горы, и на дорожке, идущей к дому от Арнклифф-роуд, громоздились сугробы, так что приехавшей через несколько дней мисс Ффрост потребовалась помощь тех, кто умел орудовать лопатой. Но Мадди не могла даже руки поднять. И уж конечно, ей было не до заснеженных дорог. Что же с ней происходит?

Занятия начались рано, но Пинки опоздала, Каро жила в Брамхоуп, с замужней сестрой, Белла же примчалась прямо с лондонской вечеринки, в самом новогоднем настроении.

Хорошо, что подруги вернулись…

Они ушли на рождественское представление, а Мадди побаловала себя походом на симфонический концерт. Музыка успокоила ее растревоженный дух, но в заключение была сыграна пятая симфония Бетховена, снова пробудившая мысли о Дитере и вернувшая утихшие было чувства.

Тельма и Бет приглашали ее на субботние собрания секты:

– Ты встретишь там хороших людей, придешь в себя.

Услышав, какое грустное Рождество было у Мадди, Рут сочувственно заметила:

– Верь в господа нашего, и он тебе поможет.

Мадди решила, что Рут права. Она сидела в приемной доктора, изнемогая от дурных предчувствий. Что, если она серьезно больна? В Новый год она решила, что обретет прежнюю форму. Если у нее анемия, всегда найдутся таблетки, которые помогут прийти в себя. Она не могла припомнить другого момента, когда чувствовала себя так плохо… если не считать нескольких дней после операции на глазу. Иногда ей казалось, что глаз снова начал косить. Он действительно косил, когда она уставала, а теперь она уставала постоянно.

– Мисс Белфилд!

Ее пригласили в маленькую комнату в глубине большого фамильного дома. Там, за письменным столом, сидел мужчина с белой бородой. Он указал на кожаный стул напротив.

– Чем могу помочь?

Он подался вперед, и с его носа сползли очки.

Мадди объяснила, что она сильно устает, очень слаба и все время хочет есть.

– Когда у вас последний раз были месячные? – спросил он.

– Не припомню. По-моему, перед Рождеством… они у меня бывают очень нерегулярно. Я никогда… – бормотала она. Какое отношение ко всему этому имеют месячные?

– Понятно, – коротко обронил он. Оттянул ее веки, проверил горло, уши, измерил пульс и кровяное давление.

– Вы теряете вес?

– Нет, скорее поправилась. Я всегда была тощей, – ответила Мадди, озадаченная таким допросом.