Основой традиционной шумерской системы образования являлось обучение в светской э-дубе, где готовили писцов и отчасти служителей культа. Существовали э-дубы частные, при домах известных наставников, но были и казенные, храмовые школы. В обучение обычно отдавались мальчики, хотя изредка в стены э-дубы допускались и девочки. На первых ступенях ученики овладевали основами грамотности и счета, причем существовала специализация подготовки. На этом знакомство с э-дубой для многих заканчивалось, что и приводило к тому, что писец низшего ранга чаще всего был не в силах одолеть литературный текст. Более того, прошедший подготовку на учетчика писец немногое мог понять в записях, например, служителя культа. И наоборот, молодой жрец редко осмеливался самостоятельно разбираться в таблицах с отчетом об управлении поместьем.

Зато те, кто заканчивал полный курс э-дубы, обладали поистине энциклопедическими для своего времени знаниями и навыками. Выпусник получал звание шумерского писца (в отличие от писца хурритского, знавшего 100— 200 знаков, не более) и должен был свободно переводить тексты, писать, владеть тайнописью, уметь руководить хором, знать математику, землемерную практику и многое другое.

Потребности системы образования во многом определили развитие филологических наук в Вавилонии. Кроме того, внимание к языковым вопросам диктовалось необходимостью переводить тексты на мертвый шумерский язык, который продолжал в Междуречье использоваться в качестве культового. В результате в Вавилонии проявляется повышенный интерес к лексикологии и — едва ли не впервые в истории человечества — к грамматике. Составляются многочисленные переводные словари и весьма необычные для того времени пособия по изучению шумерского языка в виде таблиц с примерами словоизменения и сведениями о применении некоторых фразем.

В качестве побочного продукта функционирования системы обучения можно признать и дошедшие до нас школьные тексты — диалоги-споры и маленькие поэмы о быте э-дубы, своеобразные стихотворные сочинения на заданную тему. Некоторые из них обладают несомненными литературными достоинствами и написаны людьми безусловно талантливыми. Особенно интересен «диалог между господином и рабом». В этом произведении — возможно, упражнении по риторике — слуга последовательно одобряет все несуразности, высказанные своим господином, в том числе и самые нелепые. В конце концов он находит оправдание даже пожеланию хозяина убить своего раба, впрочем, не преминув оговорить при этом, что в подобном случае господин сам отойдет на тот свет через три дня после убийства.

К концу III тысячелетия до н. э. была создана своеобразная математика Древней Вавилонии — преимущественно на аккадском языке. В основу правил вычислений легла практика крупных сельскохозяйственных поместий, при этом использовалась позиционная шестидесятиричная система счета. Одна и та же цифра в зависимости от места приобретала различное значение, что упрощало проведение расчетов и экономило знаковый материал. Шестидесятиричная система вавилонского исчисления предопределила деление часа на 60 минут и 3600 секунд, она отразилась в привычном делении окружности на 360 градусов.

Математики в Вавилонии умели решать квадратные уравнения, знали «теорему Пифагора» о свойствах прямоугольных треугольников, могли решать достаточно сложные задачи стереометрии (например, вычисляли объемы различных тел, в том числе усеченной пирамиды).

Скорее всего чисто интуитивным, случайным путем, но они решали даже уравнения с тремя неизвестными, могли извлечь квадратные и (в некоторых случаях) кубические корни. Число «Пи» вавилоняне грубо принимали равным трем, хотя существовали и более точные цифровые обозначения отношения длины окружности к диаметру.

В специально составленных для нужд обучения математических сборниках и справочниках встречаются уже примеры, не имеющие прямой практической ценности, достаточно умозрительные и отвлеченные.

Наряду с математикой в качестве точной науки почиталась в Междуречье и астрономия. Столь большое внимание к достоверности наблюдений за звездным небом частично объясняется потребностями земледелия, но весьма важен и другой, не менее прикладной в обществе того времени фактор: предсказательный, астрологический характер жизни звезд. В результате тщательных наблюдений была в основных чертах схвачена картина доступного для изучения невооруженным глазом звездного неба, и этот базис позднее лег в основу астрономических достижений европейских цивилизаций Средиземноморья, в том числе и греческой.