— Густав, тебе не кажется, что мы разворошили осиное гнездо?

– …и заодно сунули руки в банку со скорпионами.

— Надо как следует потрясти Штромбаха. Говорят, есть такая штука, которую можно подключить к телефону…

— Если вы, господин Первый, обеспечите мне доступ в его квартиру, можно не только прослушивать разговоры, но и записывать их на специальный аппарат.

— А как насчет Ротте, Густав?»

Глава 4

Из воспоминаний Н. М. Трущева.

« …полученные на Лубянке копии писем Гесса, отправленные Хаусхоферу из английского плена, были немедленно доставлены Петробычу.

Я никак не мог взять в толк, по какой причине такая фигура как Сталин по–прежнему делает ставку на этого фашиствующего в английском плену мракобеса. Если попытка обладавшего «гениальной мыслью» Гитлера обнаружить в этих строчках надежду на спасение была понятна – в его положении схватишься за любую соломинку! – пристальный интерес Петробыча вызывал недоумение.

Что могли скрывать эти сентиментальные, переполненные болезненными подробностями послания?

«29 сентября 1942 года

Рудольф Гесс – Карлу Хаусхоферу

Естественно, мое нынешнее положение не из приятных. Но в военное время люди часто попадают в ситуации не очень приятные. Дело не в этом! В чем дело, ты, безусловно, знаешь – но в этом плане можешь быть совершенно спокоен!

Полагаю, ты получил письмо, которое я тогда (в мае 1941) оставил для тебя нашему другу Пинтшу. Совершенно согласен, что было не очень логично придавать такому письму более легковесный тон (чтобы смягчить удар), чтобы потом вложить в него копию более серьезного письма фюреру. Но с тех пор прошло уже больше года, и вы все свыклись с тем, что произошло!

Я часто думаю о семинаре с покойным Биттерауфом и о том, что читал о Гнейзенау. Ты заинтересовался этим, как интересовался всем, что волновало меня.

Пусть волны в бурю завывают,

Жизнь иль смерть тебе суля,

И выкинут без сил на берег,

Оставайся все же капитаном своего корабля.

Бесспорно, я разбит. Но также бесспорно и то, что я был капитаном своей судьбы. VW*. (сноска: Так в семье Гесса обозначали смех .) Поэтому мне не в чем себя упрекнуть. VW. Во всяком случае, я рулил. Ты не хуже меня знаешь, что компас, которым мы руководствуемся, испытывает воздействие тех сил, которые работают независимо от нашей воли.

Пусть они будут благосклонны к тебе в грядущем году!

Всегда твой. Р. Г.

Пожалуйста, позвони в Харлахинг (сноска: дом в котором жила Ильзе Гесс, сохранившая его и после полета мужа. ) и передай, что со мной все в порядке».*(сноска: Цитируется по Пэдфилд П. Секретная миссия Рудольфа Гесса. – Смоленск.: Русич, 1999. С. 449)

Что могло привлечь внимание Петробыча в этих насквозь пропитанных обывательским мусором строчках? Чем могли заворожить вождя, обладавшего добротным литературным вкусом, «завывающие в бурю волны»?

Эта вопрос подспудно давил на меня, ведь от правильного ответа зависело мое будущее, если не жизнь. В любом случае, соавтор, у меня не было права на ошибку. Слишком глубоко забрались мои подопечные в нацистский курятник. Объем работы увеличился многократно и никого со стороны не привлечешь. Дело, сам знаешь, было на чьем контроле, вот тут и повертись.

Мой анализ перспектив, открывшихся перед «близнецами», Федотов в целом одобрил. При этом напомнил о необходимости проинструктировать наших разведчиков в том смысле, что их первейшей задачей является активный сбор сведений о работах, ведущихся в «Аненэрбе», а также оперативная информация о состоянии дел в верхушке рейха, для чего необходимо использовать Майендорфа, Штромбаха и, по возможности, Ротте. Кроме того, от Штромбаха следует потребовать передать ту часть архива абвера, к которой тот имеет доступ.