– Я уже не могу, – сказал худой, выпуская колечками дым. – Они меня сломали. А ты – можешь.

– Не похоже, чтобы тебя сломали, – заметил Тим.

– Не похоже?! – рассмеялся худой. Он придвинулся к Тиму и, вглядываясь в его лицо, спросил: – А тебя когда-нибудь в жопу е…ли?

– Ой… – Тим инстинктивно отодвинулся.

– А меня е…ли, – сказал худой. – Мылом жопу мазали и е…ли.

– Кто? – машинально спросил Тим.

– А мальчики-педерастики. На зоне. Вот так-то. Я за это, – худой ткнул пальцем себе в переносицу, – сел. И они меня там… Ф-фух!

– Что значит – за это?..

– Незаконная врачебная практика. Колдуном меня выставили. Понял?

– А, вот ты где! – раздалось откуда-то сбоку. Тим оглянулся. К столику приближались, слегка пошатываясь, двое мужчин средних лет.

– Привет! – сказал Тиму один из них, усатый, потный от выпитого, в распахнутой настежь куртке. – Ну что, – он повернулся к худому. – Пошли! Мы тебя и так уже полчаса ищем…

– Да я тут вот с парнем разговорился…

– Ага! – рассмеялся усатый, бросая взгляд на Тима. – Разговорился! Да мужик от тебя уже ох…ел! Ты посмотри на него!

Худой равнодушно пожал плечами.

– Ладно. – Он снова повернулся к Тиму. – Ты только не забывай. Ничего не забывай. И делай, что должен. Все у тебя будет…

– …Хорошо! – закончил за него фразу усатый, взяв худого под руку. – Пошли!

– Пошли! – согласился худой, позволяя увлечь себя к выходу. Сделав шаг, он обернулся.

– У тебя все получится, – сказал он Тиму. – Я вижу. Ты – то, что надо. Тонкая душа и стальное сердце. Никого не жалей. Только сделай, что должен… – И его уволокли.

– Браток, – обратился к Тиму второй из подошедших, мучительно пытаясь сфокусировать на Тиме взгляд. – Ты его извини, ладно? Он классный мужик, просто еще не привык здесь…

– Да все нормально, – кивнул Тим. – Ну и отлично. – Его собеседник повернулся, чуть не потерял равновесие, но взмахнул руками, удержал себя от падения и двинулся зигзагом на выход.

Тим сжал ладонями виски. Только сумасшедшего биоэнергетика со странной проповедью ему не хватало для того, чтобы совершенно обалдеть.

Он слишком много думал в последнее время о том, о чем не должен был бы задумываться. Ни как журналист, ни как сенс, ни как просто человек. А теперь он познакомился с «вождением» и тут же получил странный намек, который можно было понять только как предупреждение.

И вот тут-то ему стало по-настоящему страшно. Теперь он ненавидел себя за то, что подошел однажды к Рябцеву и оказался в самом эпицентре конфликта, сути которого до сих пор не понимал…

…Полтора часа в пустой аудитории он говорил с Рябцевым, греясь в потоках света и тепла, струившихся из этой странной, но удивительно симпатичной личности. Тем не менее голова у Тима под конец разболелась из-за необходимости постоянно «фильтровать базар». Но в итоге Рябцев пообещал свести Тима с неким Полыниным, в лаборатории которого Тим увидит очень много интересного.

Через неделю Тим побывал у Полынина и действительно увидел такое, что кинулся в газету, прибежал в отдел науки и уговорил Олежку Зайцева сходить посмотреть.

И тут события начали развиваться лавинообразно. Некто чужой попытался атаковать и «пробить» Тима. Зайцев и заведующий отделом науки Володя Гульнов рассказали Тиму, чисто по дружбе и в порядке хохмы, что в газету приходят странные письма от людей, которые уверяют, будто их сознание кто-то хочет подчинить.

А потом Тиму позвонил Рябцев. Он сказал, что в гостинице сидит одна женщина, приезжая, издалека, которая остро нуждается в разговоре с журналистом. Тим отнекивался, но Рябцев мог затрахать мертвого. Тим пришел, увидел эту женщину, задал ей несколько вопросов и навсегда проклял тот день, когда решил познакомиться с Рябцевым.

***

Хозяева назвали ее Эфа. По первой букве ее настоящего имени – Ф. Однажды поздним вечером, увидев за окном яркое свечение, она выглянула наружу в полной уверенности, что мимо пролетает НЛО. Окраина города, местность пустынная. Машины внизу она уже не заметила. Так же, как и приборов, которые появились в квартире одинокой женщины на следующий день. Они показались ей чем-то совершенно естественным и стали неотъемлемой частью ее жизни на долгую тысячу дней.

А тогда, в момент первого контакта, была только нахлынувшая вдруг страшная подавленность и непреодолимое желание спать. Утром, по пути на работу, она впервые услышала странный звук и почувствовала нечто, что тоже вскоре стало привычным. Ощущение было потрясающее, словно летишь на крыльях. Исчез вагон метро, и был только мелодичный гул в голове, по волнам которого уносишься далеко-далеко. А потом раздались человеческие голоса.

Конечно, она собралась к психиатру. Но что-то остановило ее на полпути. Она трезво оценила ситуацию: вот является к доктору одинокая некрасивая тетка сорока трех лет… И вернулась. А ее бы и так не пустили. Все должно было оставаться по-прежнему – тихая, спокойная жизнь, работа. Никаких изменений хозяева не хотели. Они вели эксперимент.