Три дня коварной ирландской зимы. Снег исчез, также внезапно, как и появился. Можно считать, что его и не было, потому что на следующий же день, на обочине дороге желтели солнечные нарциссы, под кустиками по дороге в мобильник, белели подснежники, а над моей головой щедро раскинула свои ветви вишня, цветущая нежно–розовыми цветками, напоминая японскую сакуру.

Как не описать это в стихах? Я не мог оставаться равнодушным к красоте, и, улучив минутку, я записал в мой видавший виды блокнотик, охватившие меня чувства.

В Москве снег шапками лежит на ветках пышно,
Созвездия сугробов по земле,
А на Сент Стивен Грин цветёт шальная вишня,
И не подумаешь, что это в феврале.
Ругает непогоду дворник на Арбате,
А дублинский, приносит в дар сюрпризы:
Для девушек, под стать их лёгким платьям,
На клумбах распускаются нарциссы.
Не укрывались снегом зимние аллеи,
Метель позёмкой не кружила кольца,
Но восхитительны, под окнами белеют,
Подснежников весенних колокольца.
Я в книге меж страничек приберёг,
Отросток вереска зимой цветущий — чудо,
На память долгую — зелёный островок,
Пленил меня оттенком изумруда.

Три дня я собирал грибы на полке Шинейд. Спасибо небу, спасибо Богу за этот снег, спасибо за дополнительный заработок!

Есть только один враг у денег. Есть один подводный камень, на который, напоровшись, деньги теряют свою магическую силу.

Имя этому исполину — Жадность.

Чтобы не пытались класть на чаши весов, всегда проиграет та чаша, куда добавили жадности. Какие бы огромные деньги не вступали в игру, они всегда в проигрыше, если их союзник жадность.

Шинейд позвала меня с собой поехать на карбут[29]. Это рынок где люди продают всё ненужное, избавляются от старья.

— Зачем я поеду, Шинейд? — недоумеваю я. — Мне нечего там делать. Денег у меня нет, и продавать мне нечего.

— У каждого есть что-нибудь продать. Я понимаю, что здесь у тебя почти ничего нет, но поверь мне, если покопаешься, то всегда найдёшь что-то что тебе уже не нужно. Запомни, если ты не пользовался вещью более полугода, значит, она тебе больше не нужна!

Я поехал с Шинейд и взял десяток ненужных компакт дисков — у меня были сделаны копии, как раз кстати. Это были замечательные коллекции музыки, несколько альбомов в одной коробке. Подарочные издания. Удобно — лучшие альбомы в одном комплекте. Неожиданно для себя, хотя недорого, без выгоды, но я всё распродал.

Остался один диск группы U2[30]. Его никто не хотел брать. На него никто не обращал внимания. Один человек проявил ленивый интерес, но так и не купил этот CD. Я с удивлением спросил его:

— В чём дело, почему никто не желает покупать этот диск? Я был уверен, что U2 продастся первым, ведь это ирландская группа, в отличие от других групп.

— Очень просто, — ответил мне незнакомец, — Боно[31] никто не любит, поэтому ты и не можешь продать этот диск.

— Как не любят, я читал, что во всём мире его альбомы самые раскупаемые?

— Может быть и так, но здесь его не любят.

— Но почему?

— Очень просто — он не патриот Ирландии, он платит налоги в другой стране, в Нидерландах. Странное проявление жадности, не правда ли? Такой великий человек, и такие низменные страсти и позорящие его игры с налогами.

Жадность погубила многих. Жадность погубила многое. Жадность погубила империи. Жадность погубила маленькие страны.

Разбалованные люди хотят многое, нет, не многое — ВСЁ, и за короткий срок. Люди не хотят платить налоги. Люди хотят регулярное, безграничное денежное пособие от государства. Жадность поднимает зарплаты. Жадность понижает налоговые ставки. Жадность борется, упирается и не знает покоя. Жадность пилит сук, на котором сидит.

Жадность подтолкнула Ирландию открыть границы для дешёвой рабочей силы из небогатых стран Евросоюза. На дешёвой рабочей силе строятся капиталы, они залог успешной экономики. В государство с четырёхмиллионным населением, хлынул поток из восточной Европы, в которой проживает в совокупности более пятидесяти миллионов человек.

Жадность подтолкнула Ирландию открыть границы для дешёвой рабочей силы. Вместе с ней в Ирландию хлынул криминал.

43