— Здравствуйте, дорогие радиослушатели. В эфире программа «Пух и прах» и я, ее ведущий, — Сева Пухов. Сегодня, дорогие мои, мы поговорим о празднике, который ежегодно создает головную боль всему мужскому населению нашей страны, о светлом, радостном весеннем празднике. Некоторые острословы еще называют его гинекологическим. Специально по случаю праздника я решил сделать подарок слушательницам и снова разбавил суровый мужской коллектив нашей радиостанции представительницей пола, традиционно именуемого «слабым». Встречайте, дамы и в особенности господа — Алиса.

Выпалив все это в микрофон, он нажал какую-то кнопку на пульте и довольно откинулся в кресле. В наушниках зазвучала запись восторженных аплодисментов. Я молчала, несколько офигев от такого представления. Через пару секунд моего выразительного молчания Сева снова взял инициативу в свои руки.

— Молчит, молчит моя новая коллега. Стесняется поприветствовать нас. Алиса, порадуй наших слушателей, скажи какую-нибудь глупость!

— Э-э-э, — протянула я в микрофон. — А что бы ты хотел услышать?

— А ты всегда говоришь другим то, что они хотят слышать? — с живым интересом поинтересовался Пухов.

— Ну, обычно по ситуации, — ответила я, все еще не понимая, чего он от меня ждет.

— Предположим, ситуация благоволит. Радиослушатели все еще ждут от тебя глупость, можно даже две — регламент позволяет.

— Ну... я думаю, что Восьмое марта — хороший праздник, для многих даже семейный. Мы вот с семьей всегда его празднуем.

— А как насчет двадцать второго апреля? — с преувеличенным сочувствием поинтересовался Сева.

— Двадцать второе апреля? А это праздник? — я судорожно пыталась припомнить, чего такого важного празднуют в этот день. Дата была смутно знакома, что-то такое вертелось в голове, но связать ее с конкретными событиями не удавалось.

— Праздник. И для некоторых даже семейный. Прекрасный, светлый праздник. Ну же, Алиса, ты наверняка вспомнишь, если постараешься!

— Китайский Новый год, — неуверенно предположила я.

— Великолепно! Ты сказала две глупости и уложилась точно в регламент. — Сева выглядел довольным, как объевшийся сметаны кот, а меня все это начало изрядно злить. Я не привыкла чувствовать себя дурой и тем более не привыкла к тому, чтобы самоуверенные жлобы самоутверждались за мой счет, поэтому стала прикидывать, как бы поизящнее его посадить в лужу.

— Но давайте вернемся к нашему празднику. Точнее, не к нашему, а к женскому. Алиса, как ты считаешь, почему бабский день празднуют именно восьмого марта?

— Честно говоря, понятия не имею. Но думаю, ты сейчас нам расскажешь.

— Ну хорошо — начнем с малого. Как ты считаешь, когда столь любимый твоей семьей праздник отпраздновали в первый раз?

— Восьмого марта, — сказала я и злорадно улыбнулась.

— Умничка, догадалась. А в каком году?

Нет, больше он меня так не поймает.

— Если ты мне дашь подглядеть в твою шпаргалку, я назову точный год.

— Ах, я бы дал, но у меня нет никакой шпаргалки! — Сева демонстративно взмахнул пустыми руками. — Да и не нужна она, пока я помню школьные уроки истории. Итак, дорогие радиослушатели, Алиса ответа не знает. Давайте примем звонок, может быть, кто-нибудь из вас окажется более эрудированным.

С этими словами он нажал какую-то кнопку на пульте. Я услышала в наушниках длинные гудки, потом густой мужской бас:

— Алле!

— Здравствуйте, вы в эфире! Представьтесь, пожалуйста.

— Меня Володя зовут.

— Здравствуйте, Володя. Скажите, что вы думаете по поводу Восьмого марта?

— Дурь все это. Дурь и одни траты. — Даже по голосу было ясно, что мужик аж лучился праведным гневом. — Я вот владелец бизнеса. Это просто вредительство —- такие праздники устраивать. Сначала все неделю пьют, потом неделю пьют. Две недели нормальной работы нет. Этот праздник только бабам выгоден, чтобы серьги и шубы выколачивать из мужей. Еще всякие Гиви, которые цветами торгуют, наживаются...

— Спасибо, я понял вашу мысль, — перебил его Сева. — А как вы считаете — когда Восьмое марта отпраздновали в первый раз?

— Да когда-то в начале века. То ли в десятом году, то ли в пятнадцатом. Точной даты не помню, но это социалисты придумали.

— Да, вы совершенно правы, Володя. Спасибо.

— А двадцать второго апреля мой тезка Владимир Ульянов родился. Скажите вашей девочке, что стыдно не знать таких вещей! Знаете, Сева, — тут он заволновался, заговорил быстро и даже немного заискивающе, — я всегда с таким удовольствием вашу передачу слушаю. Но вот зачем вы все время каких-то идиоток в эфир пускаете? Что Марина ваша, что Катя, теперь вот Алиса. И не я один так думаю, все мужики так считают.

— Ничего не поделаешь, Володя, это требование компании. Спасибо за теплые слова, оставайтесь с нами.

В наушниках раздались короткие гудки.

Хммм... Интересная информация про «идиоток в эфире», стоит обдумать на досуге.

— Прав, совершенно прав оказался наш радиослушатель. Впервые Восьмое марта отпраздновали...

Сева углубился в историю, а я — в свои невеселые мысли. Роль моя была понятна совершенно: «баба-дура», над которой прикалываются и Сева, и мужчины-слушатели.