Он шел, подчиняясь своему чутью, которое неимоверно обострилось за годы. Очень скоро он заметил, что чувствует встречного прохожего уже за несколько шагов и вполне успевает податься в сторону. Как у него это получалось, он не знал. Да, впрочем, он и не задумывался над этим. Вряд ли было бы много толку, если бы он разложил это шестое чувство на вполне объяснимые составляющие — запах приближающегося человека, звук его шагов, выхваченный чутким ухом среди десятков и сотен других звуков, едва ощутимое колебание воздуха, которое улавливает кожа, но которое мозг не в состоянии осознать… Над всем этим Рафи не задумывался. Он просто шел. Шел туда, где жила девушка по имени Мария. Шел среди людей впервые за пять лет. Шел, преодолевая каждым новым шагом свою слабость и неуверенность. Шел без всякой надежды, но с твердой уверенностью в том, что не идти туда он не может.

Он не сразу понял, что зовут его. Пока он не услышал совсем рядом учащенное дыхание и кто-то не положил руку на его плечо.

— Рафи! Это ты?

Рафи растерянно повертел головой, будто пытался увидеть того, чей голос слышал совсем рядом.

— Это я, Винсенте… Еле тебя узнал. Ты здорово изменился… Сколько мы не виделись? Четыре года… Да, почти четыре года

Рафи наконец понял, кто с ним говорит. Винсенте был одним из подмастерьев сапожника, у которого в свое время Рафи подрабатывал. Так получилось, что с ним Рафи сошелся ближе, чем с другими сверстниками. Они не стали друзьями, но все же время от времени много разговаривали о быках и матадорах. Винсенте тоже любил бой быков, но любил его как зритель. Быть тореро он не хотел. Его мечта была попроще, но и понадежнее — стать правой рукой сапожника, жениться на его дочке и унаследовать мастерскую. Тем не менее, к стремлению Рафи он относился с пониманием — кто знает, не будь у него таких заманчивых перспектив, может, он тоже выбрал бы совсем другую дорогу.

Винсенте дольше всех навешал Рафи, когда тот ослеп. И если бы Рафи вел себя тогда хоть чуточку иначе, он продолжал бы заходить к нему и по сей день. Впрочем, Винсенте даже не думал обижаться на того, только что потерявшего зрение мальчика. Он не раз задавал себе вопрос, а как бы он вел себя на его месте. Быть может, еще хуже. Так чего обижаться?

— Как ты? Что здесь делаешь? — спросил Винсенте.

Рафи услышал в его голосе искреннюю радость.

— Я тоже рад тебя… Встретить тебя, — ответил он. — Как ты? Женился на дочке сапожника? Как ее звали?..

— Да ну ее, — рассмеялся Винсенте. — Мастерская и так перешла мне. Зачем было жениться? Я нашел другую девушку, красивее и покладистее… Ну а как ты-то?

— Я в порядке, как видишь… Не умер.

— Ты всегда был молодцом. Я до сих пор помню, как ты убил того быка. Аж мурашки по коже. Вот это было дело! Вроде и пять лет прошло, но каждая твоя вероника так перед глазами и стоит. Да, натерпелся я тогда страху…

— Я тоже, — серьезно сказал Рафи, и они оба расхохотались.

От этого смеха Рафи почувствовал себя как-то спокойнее и увереннее. Поначалу разговаривать со старым приятелем ему было тяжело. Трудно говорить на равных с тем, кто, в отличие от тебя, не спотыкается на каждом шагу и может сам зарабатывать себе на хлеб, а не жить на попечении у родственников. Но этот смех все расставил по своим местам, сделал их равными. И теперь Рафи мог честно рассказать о том, что привело его в город.

— Мария? — задумчиво переспросил Винсенте, когда Рафи закончил свой рассказ о девушке.

— Да, Она говорила, что живет где-то на южной окраине. Ты ничего не слышал о ней?

— Эх, Рафи, только я знаю пять Марий… А сколько их на самом деле в городе? Ну, хорошо. Давай зайдем на минутку ко мне в мастерскую, а потом я помогу тебе найти эту девушку.

— Да нет, не стоит… — начал было Рафии. Но Винсенте и слушать не захотел его возражений.

— Мне это совершенно не трудно, — сказал он. — Ну и потом, я умею уважать чужое мужество, хотя своего хватает только на то, чтобы тачать сапоги. И помочь тебе хочу в знак этого уважения. Так что уж будь добр, разреши мне оказать тебе эту услугу.

Рафи не оставалось ничего другого, как согласиться. Винсенте взял его за локоть, и они пошли в сапожную мастерскую.

Там они пробыли не несколько минут, как обещал Винсенте, а несколько часов. Хозяину нужно было уладить кучу дел. Но Рафи это вынужденное бездействие не тяготило. Наоборот, было приятно снова вдохнуть запах выделанной кожи, услышать знакомое постукивание молотка по латаемой подошве, почувствовать вокруг себя деловитую суету, от которой он успел полностью отвыкнуть. Он вернулся туда, где совсем мальчишкой был почти счастлив, выполняя всякую черную работу. Тогда он знал, что каждый забитый в подметку гвоздь приближает его к заветной цели. Молодая жена Винсенте принесла ему подогретого вина и сказала несколько добрых слов, отчего Рафи почувствовал себя так, словно наконец-то вернулся домой. Так что когда хозяин мастерской подошел и сказал, что пора идти, Рафи с некоторым сожалением поднялся со своего места.

День начал клониться к вечеру, когда они оказались на южной окраине городка.