— А ниче. — Либерзон скорчил скорбную мину и отмахнулся. — Мне совсем не улыбается узнать, что мой старый приятель был найден с перерезанным горлом в трущобах Порто-Франко. Не скажу, что буду рыдать и размазывать по щекам слезы, но… — он ткнул пальцем в потолок, — утренний кофе выпью без всякого удовольствия. Оно мне надо — таких новостей, в моем возрасте?!

Я согласился, что да — не надо. Сам не хочу.

— А что ты думаешь о Брайане Хантере?

— Карим, ты что, решил поговорить за всех покойников Нового мира?! Старина Брайан умер два года тому назад. Сердце подвело. Я всегда говорил, что не стоит мешать коньяк и молоденьких любовниц. Эта смесь хороша для души, но… — Данька сделал небольшую паузу и постучал пальцем по левой стороне груди, — губительна для сердца. Надо иметь немного мозгов и делить эти удовольствия на две части.

— У него тоже была дочь, и она пропала вместе с той группой. Я слышал, что были попытки обвинить в этом Хантера.

— Люди многое говорят. — Либерзон вдавил окурок в пепельницу и поморщился. — Как правило, их интересуют грязное белье и пикантные истории. Тебя это удивляет?

— Там было что-то пикантное?

— Как бы тебе сказать… помягче. Был один слушок…

— Рассказывай.

— Не буду утверждать, что этому можно верить, но люди… — Даниэль сделал небольшую, но многозначительную паузу, — люди поговаривали, что между дядей Брайаном и Синтией были некоторые отношения.

— Они были любовниками?

— Я не знаю. Люди говорят разное…

— Синтия и дочь Хантера — Люсьен Тейлор были очень дружны.

— И что? Это как-то могло помешать Брайану залезть под юбку Синтии О'Рейли? Или для этого надо было спросить разрешения у папы Джеймса? Очень сомневаюсь! Тем более что Синтия была еще та оторва.

— А мистер Джеймс и Брайан? Они как?

— Не скажу, что не любили друг друга, но и приятелями не назовешь. Они принадлежали к разным кланам Ордена, и этим все сказано.

— Интересная история. И сколько же этих кланов в Ордене?

— Извини, — кивнул Либерзон и честно предупредил: — Но про кланы не будем! Мне уже не двадцать лет, чтобы лезть в дебри местной политики.

— Ты полагаешь, что эта история как-то связана с политикой?

— Карим, вы таки глухой? Я же сказал за политику! Вы имеете уши, чтобы слышать мои вальсы?!

— Не волнуйся ты так. Береги давление для секретарши! В вашем почтенном возрасте это уже важно!

— Вот поц! — хмыкнул Либерзон, но, судя по его блеснувшим глазам, насчет девочки я не ошибся. Даниэль, кстати, был известным ходоком. Не таким, как Керро Васкес, но тоже не промах. Разве что о его похождениях не судачили местные кумушки. Даниэль Либерзон был профессионалом и конспирацию держал на уровне! Профессионализм не пропьешь! Даже если сильно захочешь.

— Просто я не хочу, чтобы твоя секретарша была расстроена. Кстати, когда ближайший конвой в Нью-Портсмут?

— Тебе повезло! Завтра, на рассвете.

— Нет, это тебе повезло! У меня не останется времени на твою секретаршу.

— Слушай, Шайя, — ухмыльнулся Данька, — выдай военную тайну!

— Какую именно?

— Главную.

— Не вопрос. Просто люби всех своих женщин искренне. Каждая из них уникальна, и каждое свидание даровано тебе богом. Когда это поймешь…

— То станешь философом! — засмеялся Либерзон и махнул рукой. — Ладно, иди уже…

Не откладывая дела в долгий ящик, я прогулялся до гостиницы, где остановились охранники, и заплатил (по выражению одного из них) «за место в походном ордере». Молодой мужчина, лет тридцати пяти, проверил мой ай-ди, внес меня в списки и пожелал хорошо выспаться и не опаздывать.

Вечер мы с Васкесом провели в харчевне, расположенной неподалеку от его магазина. Плотно поужинали, а потом болтали о разных пустяках. Даже распили бутылочку бренди, обсуждая сплетни Кадиза и Виго. В общем, вспомнили старые и добрые времена. Керро не спрашивал о цели моей поездки, а я не рассказывал. Он умный мужик и прекрасно понимал, что лучше не задавать лишних вопросов, когда дело касается моей работы.

Наутро я плотно позавтракал, простился с Керро, а заодно выслушал жалобы его жены. Сеньора Васкес по обыкновению проклинала тот день, когда сказала «да!» этому «извергу», загубившему ее «лучшие годы». Судя по хмурому виду Васкеса, он тоже был не рад этому факту. Стоя за спиной супруги, мой старый приятель молитвенно сложил руки и посмотрел в потолок. Наверное, проклинал свой длинный язык и неукротимый испанский темперамент.

Я сочувственно покивал, выразил надежду, что «все еще наладится», и отправился к месту сбора конвоя. Когда подъехал, там уже разогревали моторы своих авто несколько нетерпеливых путешественников. Одни осматривали машины, пинали покрышки и курили, а другие собирались в небольшие группы, чтобы скрасить ожидание за беседой. Не успевшие забежать в харчевню разложили еду на капотах и прихлебывали кофе из термосов. Обычная суета перед отправкой.

— Будьте любезны ваш ай-ди, сэр! — К моей машине подошел здоровенный охранник с пластиковым зажимом для бумаг.