Я еще раз представил себе возможное развитие событий и поморщился. Слишком многое поставлено на карту. Любая случайность перечеркнет наши планы, и тогда… лучше даже не думать об этом. Умирать не хочется, но один черт — выхода у нас нет. И дело тут совсем не в Маргарет. Хочу рассчитаться за Шарля Вернера. Нардин прав — мы уже не в том возрасте, чтобы оставлять долги. Платить надо сразу. Не отходя от кассы.

Прошел еще один час. Туман разорвался на небольшие клочья, между которыми блестели воды фьорда. Я не люблю сидеть в засадах. На моем веку их было столько, что пора бы и привыкнуть, но увы — не привык. Мне претит сидеть и ждать, пока под выстрел выйдут несколько оборванцев, которые оказались по ту сторону баррикад. Нардин хоть и француз, но его спокойствию позавидует любой британец.

Вскоре услышали шум, и появился серый силуэт катера. Мерно тарахтел движок, разгоняя предрассветную хмарь. Да, тот самый катер. Практически копия финского «Jurmo». В открытой рубке было два человека. Это нам на руку. Вскоре появился третий. Как мы и думали, он пошел на нос и поднял багор. Да, на скорости этот поворот не пройдешь. Слишком узкий, и камней много…

Я приник к прицелу. Катер идет медленно, все больше замедляясь. Вот он подходит к повороту. Какого дьявола ждет Поль? Он должен стрелять первым!

Раздались два щелчка… Один за другим, почти без паузы. Словно сухие ветки сломали.

Мужчина, стоявший у пулемета, даже не вздрогнув, осел на палубу и привалился к борту. Рулевой, внимательно следивший за фарватером, тоже получил свою пулю в голову. Он упал рядом со штурвалом, плеснув на приборную доску кровью и остатками мозгов. Еще один, запоздавший щелчок, и мужчина с багром покачнулся и свалился за борт.

Тревельян, сука, чуть не промазал! Катер по инерции проплыл несколько метров и гулко ударился в один из прибрежных камней. Тотчас на его палубу прыгнули два человека. Еще несколько секунд — и к ним присоединились мы с Полем.

Громыхнул под тяжелыми ботинками металл. Кто-то открыл квадратный носовой люк, но Макс ударил ногой по крышке. Будто гадину раздавил. Послышался сдавленный крик. Какой-то плотный мужчина рванул наружу, через кормовой выход. Сухо щелкнули выстрелы. Было немного странно не слышать привычного грохота при стрельбе, но ясно различать, как пули прошивают стальные борта катера. Мужчина рухнул на колени. Мгновение — и он упал лицом вниз, прямо на тело пулеметчика. Еще один крик… Щелчок выстрела. Было в этой приглушенности, такой непривычной для штурмов, нечто пугающее. Видимо, это и позволило избежать долгих переговоров. Спустя несколько минут все было закончено.

После того как прозвучало предложение выбирать: сдаться или получить пару гранат в отсек — охрана решила не рисковать. Судя по всему, они даже не поняли, что произошло. Даже если и поняли, то слишком поздно. Я не знаю, почему они сидели в десантном отсеке. На палубе было достаточно места, чтобы расположиться со всеми удобствами. Понадеялись на пулеметчика? Не знаю. В отсеке — пять человек. Их разоружили и согнали на берег. Всех, кроме одного.

— Ты! — ткнул пальцем я. — Стоять!

— Я?

— Кто же еще… — протянул я и даже сплюнул от злости. — Какие люди!

— Шайя, это ты? — скривился молодой черноволосый мужчина.

Как он выглядит? Как и два года тому назад. Знакомьтесь — Руслан Вараев, собственной персоной! Узкое, похожее на колун лицо и худые плечи. Взгляд испуганный, под глазами синяки от усталости. Жидкая борода и подрагивающие руки. Он теребит края куртки, будто школьник, не выучивший урока. Одет в полувоенную форму, которая висит на нем, как балахон на огородном пугале.

— Нет, иблис! Собственной персоной, — отрезал я. Потом взял его за шиворот и оттащил в сторону. Усадил рядом с рубкой, где уже хозяйничал Максим.

Тревельян на всякий случай обратился к пустому берегу и приказал: «Не стрелять». Трюк дешевый, но сработал. Охранники покосились на серые скалы и стали безропотно выполнять приказы. Руки держать на затылке — подойти по одному — встать на колени — не мешать обыску — встать. Отошел — встал на колени — замер.

Закончив обыск, парней отогнали дальше от берега. Нардин переглянулся с Тревельяном, и они пошли следом. Увы, но a la guerre comme a la guerre. [18]Эти парни нам не нужны. Нужен вот этот — пятый… персонаж… На берегу раздались сухие щелчки очередей — Поль и Эдвард убирали ненужных свидетелей.

— Карим…

— Zaglohni, paskuda, — поморщился я, и Руслан умолк. — Эх, парень, парень… ты все-таки меня не послушался. И что с тобой делать прикажешь?

— У меня семья… дети…

— Выбирай: пристрелить, как твоих дружков, или утопить?

— Карим, не надо! Как брата прошу! — засуетился он.

— Не позорь память предков! — перебил я. Ненавижу, когда начинают скулить. — Среди твоих близких много хороших воинов, а ты сидишь и заглядываешь мне в глаза, как грязная шелудивая шавка. Тоже мне… родственник.

Когда Тревельян с Нардиным вернулись на катер, я кивнул в сторону Руслана:

— Он тебе нужен — или тоже валим? — Я посмотрел на Эдварда.