Все дело в том, что мы снова отправляемся в путешествие. Тетя Элиана, маленькая, очень тихая и часто навещающая нас после смерти Беатрис женщина, решила поручить Филиппа заботам квебекских монахинь. Она снюхалась с кузеном Антуаном, ударившимся в религию, и они выдвинули серьезный аргумент: упомянули «терапию любовью»..

– Месье Поццо! Терапия любовью! Это именно то, что вам нужно, я всегда говорил!

– Абдель, мне кажется, что мы имеем в виду не одно и то же…

Лично мне сразу же понравился предложенный план. Как обычно, я не услышал то, что нужно: монастырь, уединение, курс лечения, монахини-капуцинки… Все это я пропустил мимо ушей. Я всегда считал Квебек продолжением Америки, где люди отличаются особенно хорошим вкусом – то бишь говорят по-французски. Представлял себе огромные просторы, все суперсовременное и себя в окружении Бетти Буп[28], Мэрилин Монро и гигантских порций картошки фри.

Да еще любовь в придачу. Лоранс, верная секретарша месье Поццо, тоже приглашена: она увлекается духовностью, медитациями и прочей чепухой. Лоранс хочет «принести покаяние», как она выражается. Покаяние. За что?. Всегда знал, что она мазохистка. Симпатичная, но мазохистка….

* * *

Мы приземляемся в Монреале, но к монахиням отправляемся не сразу. Было бы жаль не осмотреться сначала, правда. Обожаю здешние рестораны. Повсюду шведский стол. Чтобы не сойти за обжору, делающего несколько подходов, я просто беру подносы с едой – целиком – и ставлю их на наш стол. Месье Поццо все еще не отказался от мысли научить меня приличным манерам – и вновь берется за мое воспитание:.

– Абдель, так не делается. Кроме того, ты толстеешь.

– Это только мускулы! Такие не у каждого есть…

– Верно подмечено.

– О нет, месье Поццо! Я чисто про Лоранс!

Мы взяли в аренду восхитительный бежевый «понтиак». Восхитительный – да, но тут полно таких. Тут вообще все одинаковое. Ну и пусть! Я ныряю в американскую мечту с канадским акцентом.

По дороге в монастырь босс просит притормозить и купить ему сигарет. Он боится, что там, куда мы едем, их не окажется. Я немного за него волнуюсь.

– Если у вас кончатся сигареты, я съезжу и куплю еще, не страшно!

– Абдель, попав туда, мы уже никуда не будем ездить. Мы подчинимся ритму монастырской жизни и будем следовать уставу – до тех пор, пока программа не завершится.

– Программа? Какая еще программа?! И что, мы целую неделю не будем выходить из гостиницы?

– Не из гостиницы. Из монастыря.

– Ну, это одно и то же! Итак, сколько пачек?

Я останавливаю «понтиак» у аптеки, покупаю для месье Поццо его дурь и возвращаюсь в машину. Открываю дверь водительского сиденья, падаю на свое место и поворачиваюсь к боссу. Он сменил цвет. И пол. Теперь там сидит огромная черная мамми.

– Я извиняюсь, но что вы сделали с маленьким белым чуваком, который сидел во-о-от тут минуту назад?

Она смотрит на меня, и ее брови ползут вверх, к самым корням волос, заплетенных во множество косичек:

– Ты, по ходу, совсем с кукушкой не дружишь. Ты кто ваще такой?!

В зеркале заднего вида я вижу еще один «понтиак», который стоит прямо позади нас. Там Поццо и Лоранс, черт ее подери, умирают от хохота.

Я чувствую себя очень глупо.

– Сударыня, извините! Мне очень, очень жаль. Я не хотел вас испугать!

– Испугать? Да ты совсем берега потерял, молокосос! Молокосос!

Она назвала меня молокососом. Надо было пересечь Атлантику, чтобы меня назвали молокососом. Поджав хвост, я возвращаюсь в нашу машину. Негритянка действительно не выглядела испуганной. Это так же верно, как и то, что она весит килограммов на пятьдесят больше, чем я. А месье Поццо еще говорит, что я толстею.

Мне пока есть к чему стремиться..

* * *

Монастырь похож на швейцарское шале: все деревянное, никаких решеток на окнах, озеро, лодки. Интересно, можно ли тут взять удочку напрокат. Филипп Поццо ди Борго – один из особых гостей: монахини, естественно, пускают к себе в монастырь только женщин. Как раньше в школе – девочки справа, мальчики слева.

Никакого смешения. Но тетраплегик – это нечто особенное… Мужская сила босса пострадала в аварии, и я считаю довольно неделикатным напоминать ему об этом. Меня допустили сюда в качестве «вспомогательного персонала». Я привык, мне слово «вспомогательный» даже нравится. У меня было время поразмышлять над его смыслом: например, в грамматике есть такая штука, как вспомогательный глагол, который сам по себе ничего не означает.

К нему нужно прилепить другой глагол, иначе никакого смысла не появится. А вот, например, я. Что я такое. Я ехал. Ел. Спал. Ладно. Пусть я – вспомогательный глагол, а месье Поццо – основной. Это он ездит, ест, спит. Но без меня у него ничего не получится. А монахини не понимают, что вспомогательный Абдель отличается некоторой независимостью в грамматике жизни.

Ну ничего, скоро поймут..

* * *

Мне отвели комнату на первом этаже, прямо возле комнаты босса – нет, никто не заставит меня признать, что это была келья. Машина на стоянке. Я спокоен, сегодня вечером мой глагол – «спать». Как только я уложу месье Поццо, выберусь через окно наружу и съезжу в ближайший город.