Читаем полностью

Я бросаю взгляд в зеркало, замечаю неровные порезы на щеке и шее.

— Царапина, — говорю я.

— Ладно, поехали, — вздыхает Тэк.

Он включает двигатель, и мы мчимся по улице, серой и грязной после дождя. Я прижимаю рукав к лицу, чтобы остановить кровотечение. Когда мы доезжаем до Вест-Сайдской магистрали, Тэк подает голос:

— Зря мы взяли его с собой, — негромко произносит он. — Джулиан Файнмен. Черт! Очень опасно.

— Я беру ответственность на себя, — выпаливаю я и отворачиваюсь к окну.

Теперь я вижу свое блеклое отражение, чувствую гудение холодного воздуха, проникающего сквозь щель.

— Лина так много значит для тебя?

— Она важна для движения, — бормочу я.

Призрачная девушка в стекле тоже что-то говорит. Зубы ее сверкают, совмещаясь с картинами проплывающего мимо города.

Тэк кладет руку на мое колено.

— Я бы тоже сделал это для тебя, — шепчет он. — Если бы тебя схватили. Я бы рискнул.

— Ты уже вернулся ради меня, — говорю я.

Я не забуду его первый поцелуй, тепло Блу между нами и губы Тэка, одновременно сухие и мягкие, как сумрак. Я по-прежнему не могу произнести ее имя, но, уверена, он знает, что у меня на уме.

В последнее время ко мне постоянно возвращается давняя мечта. Мы Тэком исчезаем в лесу, а листья приветственно нам машут, а потом прячут нас от остальных. Чем дальше мы уходим, тем чище становимся. Лес стирает с нас кровь, стычки и шрамы — сдирает плохие воспоминания и неудачи. Еще миг — и мы сияющие и новенькие, как куклы, которых достали из коробки.

И в моей воображаемой жизни мы находим каменный домик, спрятанный в чащобе, целехонький. Там есть кровати, ковры и посуда, как будто его хозяева лишь ненадолго отлучились. А может, дом был построен именно для нас.

Летом мы ловим рыбу в реке и охотимся. Выращиваем картошку, перец и помидоры, большущие, как тыквы. Зимой мы сидим у очага, а снег укрывает все вокруг, мир застывает и погружается в сон.

У нас четверо детей. Или пятеро. Первая — девочка, потрясающе красивая, и мы зовем ее Блу.

— Где тебя черти носили?! — вопит Пайк, когда мы оказываемся на складе.

Не люблю Пайка. У него паршивый характер, и он считает, что может командовать мной.

Я отодвигаю его в сторону.

— Прочь с дороги.

— Я тебя спросил!

— Не надо с ней так разговаривать! — вклинивается Тэк.

— Не волнуйся, — говорю я.

На меня накатывает усталость, и я не хочу спорить. Я думаю о последних словах Лины. «Женщина, которая пришла за мной в Убежище… Она — моя мать». Разве я виновата, что мама Лины убралась восвояси, даже не попрощавшись.

Но я понимаю: за этим что-то кроется. Прежде я считала Лину одинокой. И я, в общем-то, видела в ней себя. Однако я ошибалась. У нее есть свободная мать, боец. Есть человек, которым можно гордиться.

На секунду я зажмуриваюсь и думаю о каменном домике, окутанном снежной дымкой.

— Нам нужно было кое о чем позаботиться, — произносит Тэк.

— Но мы все уладили, — удивляюсь я и взглядом пытаюсь сказать: «Не связывайся, надо скорее сматываться».

— Мы могли уйти без тебя! — возмущается Пайк, он до сих пор не в состоянии простить нас.

— Нам надо двадцать минут, — говорю я.

Пайк наконец-то кивает и пропускает меня.

Комната разгромлена: значит, все в сборе. Как только регуляторы поймут, что заразные похитили Джулиана, они устроят зачистку. И со временем доберутся сюда.

А где парень, который появился вчера поздно вечером? Он — беглец из Крипты. Немногословный. Похоже, ему крепко досталось.

Он из той же реальности, что и Лина. Я глубоко задумываюсь.

— У меня нож пропал, — констатирует Тэк.

Он снимает матрас с кровати. Это скорее не тайник, а своего рода граница. Тэк начинает закипать: сдирает тонкое одеяло, трясет подушку.

— Один из моих лучших ножей!

На мгновение меня захлестывает потребность говорить. Она вспухает у меня где-то в солнечном сплетении, как пузырь.

«Давай сбежим, — чуть не произношу я. — Только ты и я. Оставим войну позади».

Но вслух я произношу:

— А если проверить в фургоне?

Тэк покидает комнату. Внезапно я испытываю потребность удостовериться во всем самой. Я присаживаюсь и запускаю пальцы между своим матрасом и основанием койки. Порывшись минуту, я нащупываю небольшое устройство размером с ложку. Оно тщательно завернуто в пакет. Я отдала за него нож Тэка и медальон из бирюзы и серебра, который мне вручила Лина, когда пересекла границу. Торговец нехотя согласился мне помочь. Он ворчал, что сейчас невозможно добыть тест на беременность. Надо иметь документы. И письменное разрешение от регуляторов.

Я заплатила и получила его. Мне нужно знать. Я разглаживаю тонкий пакет и вижу результат: две расплывчатые параллельные линии, похожие на лестницу, ведущую в никуда.

Я беременна.

В коридоре раздаются шаги. Я быстро сую тест обратно под матрас. Сердце лихорадочно колотится. Возможно, у меня разыгралось воображение, но мне кажется, будто я чувствую слабый пульс где-то под грудью.

Первую девочку мы назовем Блу.