Они вернулись в дом. Руне сказал, что дом очень хорош и что настало время все-таки вернуться к делу.

– Дело в том, что мы хотим купить этот участок.

Мысли роем закружились в голове Анны.

– И однажды реальность постучала в ее дверь, – прошептала она, облегченно улыбнулась и сказала: – Я бы и сама не могла придумать лучшего решения: чтобы мамин дом и сад достались дочке Софии, которая сумеет о них позаботиться.

Руне говорил о рыночной цене и о том, что деньги у них есть. Анна энергично покачала головой и возразила, что самое важное – это чтобы дом не достался каким-нибудь краснорожим новым богачам, и Руне поспешил уверить Анну в том, что он столяр и сумеет сохранить дом в хорошем состоянии. Анна улыбнулась: «Ты, наверное, помнишь моего папу. Надеюсь, что вы будете здесь счастливы». Ингеборг сказала, что мечтала об этом доме с детства, от этого дома, от молодой семьи и их прелестной дочки исходил свет любви и счастья.

Вот все и решилось, не без удивления подумала Анна. Помолчав, она сказала, что ей надо поговорить с мужем и детьми, и Руне забеспокоился.

Но Анна сказала, что Рикард да и дети будут очень рады.

– Они хотят, чтобы я наконец вернулась домой. Рикард приедет на выходные, и тогда мы снова встретимся и все обсудим. Надо позаботиться о мебели…

– Об этой превосходной мебели из красного дерева?

– Да. Ее делал папа, и я не хочу, чтобы ее выбросили.

– Выбросили? – возмутился Руне. – Ты с ума сошла!

– Вы оставите ту мебель, которую мы не сможем увезти?

– Мы оставим все! – горячо воскликнул Руне, и Анна рассмеялась.

– Эту мебель нельзя вырывать из дома, она – его часть.

Потом она сказала, что есть одно маленькое препятствие – ей надо закончить книгу.– Три недели, – сказала она. – Обещаю вам справиться за три недели.

Когда они ушли, Анна заглянула в компьютер. Со дня маминой смерти она не написала ни строчки.

– Еще рано, – произнесла она вслух. – То, что я нашла, я уже не потеряю.

Потом она позвонила Рикарду. Она, конечно, ожидала, что он обрадуется, но не думала, что будет кричать от счастья.

– Бог видит, как мне тебя не хватает.

– Мы увидимся в субботу, и ты сможешь познакомиться со столяром Руне.

– Я позвоню гётеборгским маклерам и уточню цену. Как работает принтер?

– Теперь нормально.

Положив трубку, Анна в глубокой задумчивости долго просидела у телефона. Постепенно она начала все понимать. В Лондоне не было никакой женщины. «Если бы я не пробыла здесь эти недели, то рисковала бы стать параноиком».

В семь часов следующего утра она сидела за компьютером и удивленно думала, что, несмотря ни на что, счастливый конец все-таки наступил.

Решение о продаже дома заставило Анну заняться тем, что она уже долго откладывала – разобраться в личных вещах. Она посвятила этому вечерние часы и начала с чердака.

Начав работу, она поняла, что в доме есть многое, о чем умалчивал рассказ Юханны. Например, книги, сложенные на чердаке. Все эти потрепанные книжки были спрятаны в старый матросский сундук. Некоторые книги были рваными. Может быть, мама сохранила их, потому что у нее не поднялась рука выбрасывать книги? Может быть, она рассчитывала их отремонтировать? Некоторые корешки были склеены лентами.

Всю свою жизнь Юханна жадно читала книги. Это чтение должно было оставить отпечаток. Юханна назвала явно меньше книг в своем рассказе – только в начале она написала о Лагерлеф, а потом вскользь упомянула, что каждую неделю брала из библиотеки несколько книг.

Здесь был Стриндберг, все его книги, насколько могла судить Анна. Книги были дешевые, в бумажных переплетах. Издания были разрозненные, страницы в пятнах. Многие места в текстах были подчеркнуты, там и здесь виднелись жирные восклицательные знаки. Самое сильное впечатление на Анну произвел «Идиот» Достоевского в твердом переплете. На полях были многочисленные пометки. Анне потребовалось некоторое время, чтобы разобрать, что писала Юханна на полях. Вынеся книгу на яркий свет, Анна поняла, что напротив каждого подчеркивания Юханна писала: «Это правда!»

Здесь были «Бабушка и Господь Бог» Ялмара Бергмана, «Каллокаин» Карин Бойе, стихи Харальда Форсса, Моа Мартинсона. Все книги были старыми и потрепанными.

Странно!

Произведения рабочих писателей – Лу-Юханссона, Гарри Мартинсона, Вильгельма Муберга стояли на полках в гостиной в твердых новеньких переплетах.

«Почему мы никогда не говорили о книгах? Мы могли бы найти в них наши общие интересы.

Ты не осмеливалась, мама?

Нет, это не объяснение.

Я не хотела слушать? Да.Ты не интересовала меня как личность, я видела в тебе только маму. Только когда ты заболела и ушла от нас, когда стало слишком поздно, у меня возникли первые вопросы».

На следующий день Анна принялась разбирать мамину одежду, украшения, великолепные вышивки. Красивые, как и сама Юханна. Нашлась шкатулка с украшениями – одни только безделушки. Юханна не любила их, она не красилась, не выпячивалась, не соблазняла.

«Ты и без этого была красавицей, мама».