Если ребёнок бдителен, он с самого начала начинает ощущать это разграничение. Каждый раз, когда он несчастлив, кто-то ему сочувствует; и он приобретает сочувствие. Каждый старается проявить к нему любовь; и он приобретает любовь. И более того, каждый раз, когда он несчастлив, каждый к нему внимателен; и он приобретает внимание. Внимание действует, как пища для эго, — как алкогольный стимулятор. Оно придаёт вам энергию; вы чувствуете себя кем-то. Отсюда такая огромная потребность, такое желание получать внимание.

Если все на вас смотрят, вы приобретаете важность. Если на вас никто не смотрит, вы чувствуете себя так, словно вас нет, словно вы отсутствуете, словно вы — пустое место. Когда люди на вас смотрят, когда люди о вас заботятся, это придаёт вам сил.

Эго существует в отношениях. Чем больше людей уделяет вам внимание, тем больше вы приобретаете эго. Если никто на вас не смотрит, эго растворяется. Если все полностью о вас забудут, как может существовать эго? Как вы можете чувствовать, что вы есть? Отсюда потребность в обществах, ассоциациях, клубах. Во всём мире существуют клубы: Ротари-клуб, Клуб Львов, масонские ложи — миллионы клубов и обществ. Эти общества и клубы существуют только для того, чтобы уделить внимание людям, которые не могут получить внимания никак по-другому.

С самого начала ребёнок начинает учиться политике. И вот эта политика: нужно выглядеть несчастным, и тогда вы получите сочувствие, тогда все будут к вам внимательны. Выглядите больным — вы приобретёте важность. И больной ребёнок становится диктатором. Вся семья должна его слушаться — что бы он ни говорил, это закон.

Когда он счастлив, никто его не слушает. Когда он здоров, никто о нём не заботится. Когда он в полном порядке, никто к нему не внимателен. С самого начала мы начинаем выбирать несчастное, печальное, пессимистичное — темную сторону жизни. Это первое.

И с этим же связано второе: каждый раз, когда вы счастливы, когда вы радостны, когда вы испытываете экстаз и блаженство, каждый вам завидует. Зависть, ревность означает, что все против вас, никто вам не друг; в этот момент каждый становится вам врагом. Таким образом, вы научились никогда не быть в экстазе, чтобы никто не становился к вам враждебным — не проявлять блаженства, не смеяться.

Посмотрите на людей, когда они смеются. Они смеются очень расчётливо. Этот смех идёт не из живота. Этот смех не исходит из глубины их существ. Сначала они посмотрят на вас, оценят ситуацию… и потом засмеются. И они смеются до определённых пределов, до таких пределов, которые вы сможете терпеть, до таких пределов, чтобы не быть неверно понятыми, до таких пределов, чтобы никто не начал испытывать зависть.

Даже наши улыбки полны политики. Смех исчез, блаженство оказалось абсолютно забытым, а быть в экстазе почти невозможно, потому что это не приветствуется. Если вы несчастны, никто не подумает, что вы сумасшедший. Если вы в экстазе и танцуете, все подумают, что вы сумасшедший. Танец отвергается, пение неприемлемо. Блаженный человек — а мы думаем, что что-то с ним не в порядке.

Что же это за общество? Если кто-то несчастен, всё в порядке; он в него «вписывается», потому что всё общество в большей или меньшей мере несчастно. Он имеет членство в обществе, он — «один из нас». Если кто-то приходит в состояние экстаза, мы думаем, что этот человек ненормальный, что у него не все дома. Он не «один из нас» — и мы чувствуем зависть.

И из зависти мы его осуждаем. Из зависти мы пытаемся всеми возможными способами вернуть его в прежнее состояние. Мы называем это прежнее состояние «нормальностью». На помощь придут психоаналитики, на помощь придут психиатры, чтобы вернуть этого человека в состояние нормального несчастья.

Общество не может допустить экстаза. Экстаз — это величайшая революция. Я это повторяю: экстаз — величайшая революция. Если люди станут экстатичными, всему обществу придётся измениться, потому что это общество основывается на страдании.

Если люди блаженны, их нельзя повести на войну — во Вьетнам, в Египет, в Израиль… нет. Человек, который блажен, просто рассмеётся и скажет: «Это вздор!»

Если люди блаженны, нельзя внушить им одержимость деньгами. Они не станут тратить впустую всю свою жизнь, просто накапливая деньги. В их глазах безумием будет, что человек разрушает всю свою жизнь, просто меняет жизнь на мёртвые деньги, умирает ради накопления денег. И эти деньги останутся, когда он умрёт. Это абсолютное безумие! Но это безумие нельзя увидеть, если вы не экстатичны.

Если люди будут экстатичными, всей структуре этого общества придётся измениться. Это общество основано на несчастье. Несчастье — главное капиталовложение этого общества. Поэтому мы воспитываем детей… с самого начала мы создаём склонность быть несчастливыми. Именно поэтому они всегда выбирают несчастье.