0:1 в первом тайме

Манюсь внимательно оглядывался в толпе, чтобы не натолкнуться на кого-нибудь из обитателей Воли. Когда они добрались до поля, он, присмотрев большое дерево вблизи от площадки, с кошачьей ловкостью взобрался на него. Тут у него имелся немалый опыт — он на каждом классном матче занимал почетное место на «зеленой трибуне» за часами. Он помог вскарабкаться на сук и Милеку и, вздохнув с облегчением, уселся поудобнее в развилине могучего ствола. Отсюда можно было, оставаясь невидимым, наблюдать за всем полем.

— Правда, мировое место? — обратился он к Рыжему Милеку. — Почетная ложа с видом на те и другие ворота.

Шутку эту Манюсь бросил скорее по привычке, потому что настроение у него было неважное — его пожирала жгучая зависть. «Они будут играть, а я, лучший левый край всей Воли, должен только наблюдать за матчем! Разве это справедливо?» Со слезами на глазах он уставился на зеленый прямоугольник и, стиснув зубы, застыл в ожидании.

Заиграл оркестр железнодорожников, на поле четверками вышли команды. Затаив в сердце обиду, Манюсь разыскивал свою «Сиренку».

— Идут! — толкнул он Рыжего Милека.

Впереди шагал Манджаро. Его светлая голова со спадающими на лоб прядями волос резко выделялась на фоне темного поля. За Манджаро по росту двигалась вся команда. Замыкающим был маленький Жемчужинка.

Манюсь крепче прижался к ветке и отвернулся. Когда он снова глянул на поле, по его худым щекам к уголкам рта катились две большие слезы.

— Держат фасон, — прошептал он, восхищаясь новыми костюмами.

Ребята были в белых майках с эмблемами клуба на груди, в черных трусиках и черно-белых гетрах. Ему казалось, что ни одна из команд не выглядит так красиво, как «Сиренка».

Минуту спустя из шеренги построившихся в один ряд команд вышел рослый парень. Он стал перед микрофоном и зачитал торжественное обязательство.

В ушах Чека громко звучали четко выговариваемые слова: «Мы, молодые спортсмены… обязуемся… бороться благородно… Пусть футбольный спорт станет для нас радостью… пусть он закаляет наши молодые характеры и укрепляет нас физически… Клянемся, что в этой благородной борьбе мы будем примерными спортсменами, не допустим грубости в игре…»

Заключительные слова обязательства утонули в звуках фанфар. Трое молодых футболистов от разных команд подошли к мачте и под пронзительные звуки труб подняли флаг. Он медленно поехал вверх, трепеща, как крыло птицы.

— Организация — первый класс, — похвалил Рыжий Милек.

Манюсь молчал. Наблюдая за этим чудесным зрелищем, прислушиваясь к голосу фанфар, он в сотый раз приходил в отчаяние. Эх, если бы его не избрали казначеем, если бы не болезнь тети Франи, если бы он не встретил тогда Королевича, стоял бы он сейчас рядом с Кшисем Слонецким, рядом с Игнасем Парадовским, и для него, как для товарищей, взвился над кронами деревьев и радостно затрепетал бы в небе этот флаг!

Сквозь слезы глядел он на яркие картины: рапорт команд, парад…

Наконец начался матч.

— Наши играют с «Антилопой», — прошептал Чек задремавшему на ветке Рыжему Милеку.

Обе команды уже вышли на поле: «Сиренка» в черно-белых костюмах и «Антилопа» в красных майках. Манджаро и капитан «Антилопы» разыгрывали стороны поля. Возле своих ребят Манюсь увидел Стефанека. Тренер спокойно разговаривал с ними. Наверное, давал последние указания.

Потом игроки заняли свои места, прозвучал свисток судьи, матч начался.

6

— Е-е-е-е-есть! — вырвался из толпы радостный вопль.

Закачался лес голов, взметнулись в воздух шапки, пиджаки, куртки. Это сторонники «Антилопы» приветствовали первый гол, забитый в ворота «Сиренки».

— Есть! — тихим, приглушенным, каким-то обиженным эхом ответили им малыши с Воли.

Манюсь даже не уследил, как это произошло. Еще минуту назад все нападение «Сиренки» было у ворот противника. Гол, казалось, уже «висел в воздухе», как вдруг защитник «Антилопы» передал мяч левому краю, тот отпасовал на центр, а Фелек Рингер, вместо того чтобы страховать полусреднего, торчал на месте, будто врос в землю. Центральный нападающий «Антилопы» прорвался и ударил. Жемчужинка растерянно метнулся, но мяч был пробит с такого близкого расстояния, что маленький вратарь не мог его взять.

Чек схватился за голову.

— Святые угодники! — воскликнул он. — Как можно так играть! Это вина защиты. Я всегда говорил: защита— наше слабое место! Бросили Жемчужинку одного! А этот Фелек мазила, а не футболист!

Рыжий Милек несколько оживился.

— Слушай, — он взглянул на Манюся, — а эта ваша «Сиренка» совсем не такая уж сильная команда.

— Погоди, скоро сам увидишь. Это просто тактическая ошибка. В начале игры всяко бывает. — Манюсь покрепче ухватился за ветку и, набрав в легкие побольше воздуха, закричал что есть мочи: — «Сиренка», играть! «Сиренка», на ворота!

Снизу ему ответило мерное скандирование:

— «Си-рен-ка»! «Си-рен-ка»! «Си-рен-ка!»