0 - Тёмная стена

Как-то сказал старик, и видно было, что он в это не просто верит, а считает непреложной истиной. Те же, кто их сюда притащил, вряд ли были готовы учить их всю жизнь. Любое вложение требует хотя бы окупаемости - простая истина. А как окупить затраты, если цель вложений это путь в десятки лет? Никак. Их учили быстро – по мнению старика, быстро. Ученики же его, потеряли счёт времени. Им казалось, что они вот тут где-то и родились, да с тех пор никуда не выходили, и будет так длиться бесконечно. Бор одно время оставлял царапины на стене спальни, взятой с кухни ложкой. Когда царапин набралось больше двух сотен, он это дело бросил. Всё равно они даже не знали когда день, а когда ночь – ни окон, ни часов, ориентироваться можно было только по графику пробуждений и сна. А они, не всегда совпадали. Бывало, что старик возникал спустя пару часов, после того как они уснули. Определить такое дело можно даже без часов. Когда тебя будят, а ты еле кое-как вырываешься из пут сна, с трудом разлепляешь глаза и потом на ходу засыпаешь, очевидно, что спал ты уж точно меньше восьми часов.

С ударом по груше ногами, процесс шёл так же безрезультатно. Старик плевался желчью, не упускал случая напомнить им насколько жалки все «белые свиньи» и требовал прикладывать ещё больше усилий. До тех пор, пока удар Змея не оставил на груше тоненькую щёлочку.

-Белые свиньи бездарны, как и все другие. Но в лучах света величия Мастера, даже они могут научиться простым трюкам. – Сказал тогда старик, с заметной гордостью. Никто из них, конечно, не обманулся – гордился старик исключительно собственными учительскими талантами.

Однако с того дня он стал реже называть их «свиньями». А когда крошечную трещинку в груше ребром стопы смогли выбить все четверо, слово «свинья» в отношении них, старик применять перестал. Теперь если он и употреблял сие слово, то только в отношении других людей. Правда, слово «белые», он произносил всё так же часто и с таким выражением на лице, будто видит перед собой кучу жидкого кала, а не четырёх здоровых и опасных, по сути, преступников…, н-да, опасных. Может где-то в другом месте. В этом комплексе из сильно специализированных комнат, по-настоящему опасен, был только старик. И как вообще такое может быть? Ведь как спичка! Кажется, вот дунешь в него, его и по стене размажет. А на деле…

-Тупые белые! – Взвился старик, когда все четверо в очередной раз не смогли ударить кончиками пальцев по груше, достаточно быстро. – Уже третий день ваши лоснящиеся жиром туши, не могут исполнить простого движения! Нехалосо, плохо, осень плохо!!!

Парни прекратили безнадёжное упражнение – как бы быстро они ни двигались, старик всё время визжал как резанный, любая скорость казалась ему черепашьей. Что, в общем-то, было понятно – сам старик проводил это движение настолько быстро, что они не успевали заметить его руки. Просто одежда всколыхнулась и всё. Даже закралось подозрение, что старик дурит их – просто одежду взбаламучивает и всё, а рука у него, где была там и остаётся. Но вот вчера, старик вышел из себя и сделал это упражнение на скорость, немного ближе к груше – в кожаном мешке, остался чётко видимый след, четыре маленьких рваных дырки. Тогда они, кстати, и сообразили, что такие вот упражнения, тоже не просто так. В обще всё, чему учил их старик, было призвано только для одной цели – максимально быстро убить своего противника. Никаких традиционных, знакомых им, элементов боевых искусств, всё, абсолютно всё имеет только одну цель – убить. Или искалечить так, что противник сам будет умолять прикончить его, да всё больше истошным воем.

Никто из них ни капли не сомневался – если старик захочет, он за пять секунд отправит на тот свет всех четверых. Они и так его боялись уже как огня, а тут с каждым днём всё новые сюрпризы.

В какой-то момент, старик решил, что их руки недостаточно крепки и именно поэтому никто из них не может пробить грушу. И последовали долгие дни, полные изощрённого садизма.

Им принесли пять вёдер, на металлических ножках. Все пять были наполнены маленькими металлическими шариками. Старик, молча, показал на ведро, подошёл к нему и ударил ладонью сложенной в форме копья. И так вот замер с вытянутой рукой – пальцы пробили груду шариков и дно ведра, коснувшись покрытия пола. Убедившись, что все видели, что он делал, старик выдал им ножницы для стрижки ногтей и приказ, как только ногти будут острижены, повторять его движение до тех пор, пока дно ведра не будет пробито.

Спустя час пальцы стали деревянными. Лёха присел у своего ведра, с удивлением глядя как с пальцев капает кровь – он не чувствовал боли, но из-под ногтей текла кровь, а сами пальцы заметно распухли. Ночью боль пришла, ко всем сразу. Такой концерт получился, что и стая волков, решивших повыть на Луну, захлебнулась бы от зависти.