007. Вы живёте только... трижды

— Эти создания, которые тянут кареты. Я сказала, что я тоже их вижу, — с удивительной безмятежностью в голосе повторила Полумна. — Их мало кто видит, но я увидела их ещё в самый первый раз, когда приехала в школу. Большинству детей нравится думать, что кареты движутся сами по себе, но мы-то с тобой знаем правду. Не волнуйся, Гарри, мы просто способны видеть то, чего не замечают другие. Ты не более безумен, чем я. Муа-ха-ха! — внезапно рассмеялась она глухим демоническим хохотом и уткнулась обратно в свой журнал.

Торжественный пир в честь открытия учебного года. Песня Сортировочной Шляпы, речь Амбридж. Бонд объясняет первокурсникам, что значит быть гриффиндорцем

У каменных ступеней, ведущих к дубовым входным дверям замка, кареты с лязгом остановились. Бонд вышел из экипажа первым, втягивая в себя новые впечатления, как безводный медный купорос — воду. Странные скелетоподобные псевдолошади, конечно, никуда не делись, они тихо стояли, овеваемые прохладным ветерком, и таращили пустые глаза.

— Хватит пялиться, Гарри, — позвал Рон со ступеней. — В домике Хагрида от того, что ты замёрзнешь, свет не зажжётся. Пойдём скорей, скоро пир начинается.

Джеймс пожал плечами и в сопровождении подхватившей его под руку Джинни прошёл в двери.

Вестибюль был ярко освещён факелами. Шаги учеников по каменным плитам отдавались эхом, носившемся под сводчатым потолком. Все двигались направо, к двустворчатой двери, которая вела в Большой зал. Предстоял пир по случаю начала учебного года. Джинни шёпотом объяснила Джеймсу назначение четырёх огромных, высотой в два этажа, песочных часов, наполненных рубинами, изумрудами, сапфирами и топазами.

В Большом зале школьники рассаживались по факультетам за четыре длинных стола. Вверху простирался беззвёздный чёрный потолок, неотличимый от неба, которое можно было видеть сквозь высокие окна. Вдоль столов в воздухе плавали свечи. Ученики оживлённо переговаривались, обменивались летними новостями, выкрикивали приветствия друзьям с других факультетов, разглядывали друг у друга новые мантии и фасоны стрижки. Джеймс заметил, что многие наклоняются друг к другу и перешёптываются, глядя на него, когда он проходит мимо.

— Они всегда на меня так смотрят на меня? — поинтересовался он у Рона, кивком показав на учеников с галстуками Пуффендуя, стреляющих в его сторону глазами.

— Ну, в общем, да, — признал Рон. — Ты у нас личность известная. Победил Сам-Знаешь-Кого, потом вырвал философский камень из рук профессора Квирелла, спустился за Джинни в Тайную Комнату, победил василиска, в прошлом году выиграл Турнир Трёх Волшебников, а потом всё лето твоё имя направо и налево склоняли в «Ежедневном пророке». Так что не удивляйся и привыкай к тому, что ты всё время на виду.

«И как в таких условиях работать?» — взвопила сама сущность секретного агента, но Джеймс Бонд ничего не сказал. Потому что он был очень воспитанный.

Рон, Гермиона, Невилл и Гарри нашли себе четыре места подряд у середины стола. Прямо напротив них на скамейке вальяжно раскинулся жемчужно-белый полупрозрачный силуэт.

— О, привет, Ник, — осклабился Рон. — Дай пять! — Ладонь подростка прошла сквозь поднятую руку опалесцирующей фигуры, не встретив никакого сопротивления. Лицо жемчужно-белой фигуры при этом выражало смесь усталости, обречённости и покорности.

— Это… — Бонд судорожно сглотнул, — это что, ПРИЗРАК?

— Кто? — не понял Рон. — А, Почти Безголовый Ник? Ну да, он призрак. А почему ты… О, я понял. Ты ведь память потерял. Так вот, он привидение. Наше, гриффиндорское.

— Гарри, вы потеряли память? — на лице призрака сейчас читалось участие и сочувствие. Общее впечатление несколько портил тот факт, что именно в этот момент один из четверокурсников, сидевших рядом с Ником, передавал другому какой-то конверт — прямо сквозь голову призрака.

— Ник… Э-э-э… — Джеймс Бонд пытался справиться с фактом существования призраков. То есть он, конечно, проштудировал «Историю Хогвартса», в которой этим существам уделялось немало места, но одно дело — читать книгу, слышать рассказы о преподавателе истории магии профессоре Бинсе и совсем другое — видеть реального, живого… Ну, или по крайней мере мёртвого призрака.

— Сир Николя де Мимси-Порпингтон, к вашим услугам, — чопорно кивнул Ник.

Невероятный, сверхъестественный самоконтроль суперагента помог ему справиться с вывалившимися на него — или, в данном случае, с усевшимися напротив — новыми впечатлениями.

— Премного рад знакомству, мессир, — кивнул Джеймс Бонд, сочтя, что Николя де Мимси имеет французские корни, и, судя по стилю полупрозрачных одеяний, из пятнадцатого-шестнадцатого веков, а поэтому обращение «мессир» ему польстит.

Николя моргнул. В стенах школы к нему уже триста лет редко обращались иначе, чем «Эй, ты, чучело-почти-безголовое».

— Мастер[72] Поттер, я не могу выразить словами своё удовольствие от беседы с воспитанным человеком, — поклонился призрак.