026 (СИ)

Двадцать Шестой перекидывал взгляд с обездвиженного пленника на Шестнадцатого. Напарник ведет себя уж очень недоверчиво, постоянно вмешивается, не позволяет действовать самостоятельно. Он словно ребенок, который дал другу поиграть в игру, но вечно норовит выхватить джойстик, дабы показать, как надо правильно. Новичок? Машину, которая несколько лет работала и существовала тем, что втиралась в доверие к людям и вырезала поселения, теперь, при любом удобном случае, называют «новичком»? Я знаю свое дело, думал Двадцать Шестой, и Шестнадцатый должен это понимать, но тем не менее. Впервые за всю работу в паре, Двадцать Шестому очень захотелось вернуться к старому образу существования, к одиночным миссиям, где никто и никогда не скажет ему, что и как надо делать, и уж тем более не будет мешать.

— Ну? Чего стоишь? Иди, допрашивай, — приказал Шестнадцатый.

— Я не новичок, — еле слышно, произнес Двадцать Шестой.

— Что?

— Я не новичок! — повысив голос, повторил тот. — Смотри, как работают профессионалы, роботы, которые большую часть осознанной «жизни» посвятили охоте на людей!

— Чего это с тобой? — недоумевал Шестнадцатый.

— Это последнее наше дело. Я не знаю, буду ли потом работать один, или же, с подачки Лидера, обзаведусь новым товарищем…но, раз уж, после проверки на баги, ты мне доверяешь, то и веди себя, как равный мне. Я почистил не меньше людей, чем твоя персона, — Двадцать Шестой подошел к Шестнадцатому. — Сейчас, ты будешь просто стоять и смотреть. Не. Лезь, — ткнув его пальцем в грудную пластину, закончил он и двинулся к пленному.

Человек лежал и улыбался, прямо как в тот раз, когда напарники отправились в Рифордж. Он радуется, что скоро умрет, или же тут что-то иное? Двадцать Шестой попытался его поднять, но тот оттолкнул его, и снова шмякнулся на спину:

— Не трогай меня, — лениво попросил он, — я хочу полежать. От твоего транквилизатора тело так ноет, что лучше уж поваляться и не двигаться.

— Как скажешь, — упершись на колено, согласился Двадцать Шестой.

Робот смотрел на пленного, а пленный смотрел вверх, на ночное небо, усыпанное хромированными точками разных величин; на луну, разрывающую пушистые, темные облака, и бьющую серебром. По лицу расплывался приятный холодок, затекавший в каждую пору на коже, а ветер трепал волосы и грязные тряпки на теле, разнося вонь от него по всему закоулку. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул свежесть дуновения. Когда легкие наполнились до максимума, мужчина задержал дыхание на пару секунд, а потом, расслабив грудь, медленно выпустил струйки горячего воздуха из ноздрей. Затишье перед бурей. Подарок природы для мученика. Спокойствие, пусть и на несколько минут. С востока потянулась серость. Холодок, расплескавшийся по телу, превратился в колкий мороз, благодаря усилившемуся ветру. Как только молочный диск поглотила жирная, небесная масса, на щеку упала ледяная капля, ознаменовав конец подарка.

— Красиво…как давно я не видел неба и звезд, не дышал воздухом вот так, спокойно и умиротворенно. Тебе ведь не понять, не так ли? Ты ничего этого не ощущаешь. Не знаешь, что такое жар солнца или холод дождя. Тепло прикосновения или…хм, да что я спрашиваю, конечно же не знаешь! — открыв глаза, буркнул человек. — Вы сильнее нас по всем параметрам, но, как же вы слабы, когда речь доходит до чувств, — он вытер каплю с лица, и еле хихикнул.

— Я наделен чувствительностью, как и многие из моделей. Изначально мы создавались без этого параметра, но, когда отсутствие эмоций начало вас пугать, то вы решили подарить машине чувства и…

— Это лишь имитация! — перебил пленный Двадцать Шестого, — не настоящее, подделка! Ты — робот, может и в состоянии ссимулировать что-то, но в полной мере никогда не поймешь то, что чувствует и ощущает человек. Я уверен, что даже сейчас ты сидел и не понимал, что со мной происходит. На тебя, как и на меня, упала пара капель дождя, но, кроме стука по корпусу, ты ничего не почувствовал. Почему я лежу и просто получаю удовольствие? Почему я спокоен, когда смерть уже готова поцеловать меня прямо в губы?

После этих слов, вдали послышался гром. К каплям, упавшим на мужчину и Двадцать Шестого, присоединились их собраться. Одна за одной, они падали и разбивались о корпус машины звонким стуком, одна за другой, они летели и шлепались о тело человека глухим хлюпаньем.

— Дождь всегда добавляет драматизма, но ты не поймешь даже этого, — снова закрыв глаза, сказал человек. — Однако…в чем-то мы похожи, и я уверен в этом наверняка.

— И в чем же? — полюбопытствовал Двадцать Шестой.