026 (СИ)

Пока я шел вперед, взгляд все время тянулся назад на полуразрушенный город. Та идиллия, спокойствие и стабильность, были уничтожены. Мы могли ожидать удар от людей, собственно ради безопасности и был создан Отряд: устранять угрозу со стороны человека, нападать первыми, чтобы не стать жертвами; но атака своих сородичей, была слишком неожиданной. Чего пытался добиться Масляный своим жестом? Привлекать сторонников терактом? Каким образом он пополнит свои ряды? Страхом? Убийствами? Надеется ли он, что роботы выберут бежать из города к нему, лишь бы не быть атакованными снова? Или же это была своего рода чистка, нацеленная на тех, кто, в теории, может не одобрять взгляды организации? Какие бы причины не руководили его поступком, итог будет одни — насилие. Новая война — старый посыл. Очередная борьба за свободу, которая имеет два разных взгляда на нее: Лидера и Масляного. В любом случае, столкновения не избежать. Не думаю, что Ладэос будет сидеть сложа руки после такого агрессивного выпада в сторону его города, его владений.

Как бы мне хотелось избежать конфликта. Как бы я не хотел снова убивать, да еще и кого? — Своих собственных сородичей. Когда-то давно, Август говорил мне, что смерть человека расстраивает его меньше, чем гибель собаки. Но, что бы он сказал мне, видя смерть своей семьи? Что он не прав? Как может кто-то говорить вещи, подобные тому, что ему безразлична гибель сородичей? Я почти дошел до штаба, а значит, скоро мне придется решать: следовать приказам или своей голове. Не знаю, что предпримет Лидер, но это будет явно недипломатический разговор.

«СКУЧНА-А-А-А-А!»

На краю тропинки, стоя на носочках и расправив руки в стороны, материализовалась Тэс. Она ловила дуновение ветра, и ее белое платьице трепыхалось из стороны в сторону.

— Теперь будешь появляться, когда вздумаешь? — спросил я.

— Нет, только тогда, когда ты меня раздражаешь.

— Что прикажешь делать? У меня слишком много на уме.

— Прикажу иногда молча ходить по улицам и наслаждаться отведенным, свободным временем.

— Может быть ты не заметила, но посмотри назад, — я указал рукой в сторону Кика-Йорка, девушка повернула голову, пожала плечами и громко хмыкнула:

— Мне-то какое дело?

— Если ты даешь советы, то учитывай восприятие на вещи того, кому советуешь.

— Эх, — она крутанулась на цыпочках на сорок пять градусов, и зашагала по краю в сторону штаба. — Ты очень скучный, Виво, и занудный. Почему бы просто не наслаждаться моментом?

— Я — робот.

— А кто, по-твоему я?

— Не знаю.

— Вот и поговорили. Но вообще, если ты внимателен, то обратил внимание на то, как развивается на ветру мое платье.

— И?

— Я всего лишь образ в твоей голове, который видишь только ты и, соответственно, взаимодействовать я могу только с тобой. Не более. То есть, ветер, не может производить на меня эффект, и моя одежда не должна шевелиться. Но, мне так нравится ощущать себя живой, представлять, как стихия ласкает мою кожу, как капли воды от прибоя попадают мне на щеки, что я сама создаю этот эффект для себя. Мне хочется быть здесь, стоять на краю и чувствовать, но все, что я могу, это слушать рефлексию зануды. Нет, чтобы хоть раз сказать: «Хэй! Тэс! Выходи, поболтаем о чем-нибудь приятном!» Но нет! Одни лишь: «Бу-бу, бу-бу, бу-бу-бу». Скука.

Я скрестил руки на груди, и пристально посмотрел на голограмму девушки. Она появилась в моей голове несколько часов назад, но уже ведет себя так, будто мы давно знакомы. Может, мне не стоит ее опасаться? Какой вред в состоянии причинить обычная девчонка?

— Громким нытьем. Еще громче твоего собственного. Вот какой!

— Забываю, что ты слышишь мои мысли.

— То-то! — и она продолжила идти по краю, и напевать себе под нос: «Мы — роботы. Роботы, ищущие смысл. Роботы, ищущие цель. Мы теряем время. Теряем терпеливо. Мы просто стоим в очереди. В очереди на смерть».

— Что это за песня?

— Слышала когда-то давно. Вроде бы ее любил Август, но ты, наверно, этого не помнишь.

— Ты специально?!

— Нет, но мне нравится смотреть, как ты реагируешь на это имя, — хихикнула она. — Если честно, Виво, как много ты помнишь из прошлой жизни?

— Все.

— Не ври.

— Я не…

— Ты врешь. Мне не нужно поворачиваться к тебе лицом, чтобы понять это. Ты забыл главное, забыл то, что делало тебя хорошим другом. Когда-то ты говорил, что не был слугой, но товарищем, помощником. Кусочек воспоминания с Лорой доказывает это. Почему же сейчас ты так боишься этого?

— Мне больше не нужны воспоминания о людях. От них только вред.