02c8bd5c2f5943b6cafe69c73188146a

Сейчас движение бедняков, которых объединил Его Воробейшество не выглядит чем-то страшным и опасным. Кажется, что простые люди, уставшие от войн, несправедливости и бедности всего лишь пытаются отстоять свои права. Да вот только если их не остановить, буквально через несколько месяцев, а то и недель, они станут грозной силой и переродятся в религиозных фанатиков и политических экстремистов. Они начнут устраивать беспорядки, брать в плен людей, пытать их, пытаясь искоренить грехи и зло. Не надо быть пророком, чтобы понять — все это рано или поздно закончится открытым бунтом с тысячами жертв. Нужна ли нам в Вестеросе такая серьезная головная боль? Думаю, что ответ тут однозначный — не нужна.

Не вовремя Его Воробейшество поднял этот вопрос… И я так настойчиво, на грани потери королевского достоинства, убеждал его подождать.

Да что говорить — даже разливающийся соловьем Тирион, проявив чудеса красноречия и логики, не смог их уговорить.

В тот день, на площади, поняв, что ничего путного у нас не выйдет, я попросил его встретиться еще раз в более спокойной обстановке, и гарантировал и ему и его людям полную безопасность.

Они смелые сукины дети — это стоило признать. И Его Воробейшество в сопровождении трех таких же фанатичных и бесстрашных помощников навестили меня в Красном замке.

Мы с Киваном и Тирионом вновь старались их убедить. Причем инициатива исходила именно от меня — мои родичи достаточно быстро замолчали, посчитав, что это становится просто неприличным. Но чем больше мы говорили, тем больше видели, что они принимают наши слова за слабость. Они уперлись, как бараны, и не слышали доводов разума и логических аргументов. Они не хотели ждать, и жаждали получить все и сразу. Что ж, с баранами есть только один выход.

Я объявил им, что завтра мы встретимся вновь. И пусть Боги будут свидетелями нашей встречи.

— Мы обсудим все вопросы, связанные с вашими требованиями, — сказал я им напоследок. — Даю свое слово — мы решим ваши требования и недовольных не останется!

И они ушли, скрывая под постными и скромными лицами радость победителя. Двуличные ублюдки, вы сами этого захотели!

Ситуация набрала такие обороты, что убийство одного человека — Его Воробейшества, и даже его ближнего круга уже бы ничего не решило. Движение бедняков возникло и стремительно разрасталось, словно пожар в сухом лесу. Упавшее знамя сразу бы подхватили иные руки, а своих погибших они бы сделали святыми. Эту заразу следовало выжигать каленым железом — всю, без остатка! Тем более, у нас война, и в тылу нельзя оставлять пятую колонну!

— Бой! — прокричал я, когда мои люди с разных концов площади дали знак, что они полностью окружили и блокировали это место.

Я с умыслом выбрал одну из самых небольших площадей для нашего разговора. Лишних жертв мне не хотелось, и сюда как раз уместились самые резвые крикуны и верные последователи Его Воробейшества. Если тут и оказались случайные зеваки, то значит, таков их удел.

И я принципиально не привлек к такому Святой Отряд и начинающему набирать людей Честь и Доблесть. Не для них подобные занятия, и не стоит им мараться.

Резня вышла знатная. Сам Воробейшество, тупой и упертый козлина, поняв, что их заманили в ловушку и прямо здесь убивают, опустился на колени и принялся молиться.

Раньше это надо было делать, старик. Глядишь, Боги бы смогли запихнуть в твою упертую голову здравую мысль, и все бы вышло иначе.

Множество убитых — таков был итог того дня. Весь цвет нового движения Его Воробейшества остался лежать на присыпанных пылью красноватых камнях брусчатки. Этот день надолго похоронил надежды, что с властью позволительно и даже возможно шутить.

Я смотрел на побоище, скорбь медленно заползала в сердце, а в горле стоял ком. Здесь нечем хвалиться — наоборот, все вышло так, что я совершил страшный поступок. Вот только иначе никак не получалось.

Думал ли я раньше, что способен на подобное? И согласился бы я участвовать во всем этом, зная, что придется совершать такие поступки?

Вопросы, одни вопросы… Как хорошо и легко жить, зная все ответы и предвидя свою судьбу!

— Убрать и похоронить тела, — я отдал приказ и устало, словно и сам принимал в этом участие, направился в Красный замок.

Сотни солдатских лиц выстроились перед моим взором. Изумление, страх, неверие, ужас и даже удовлетворение — все это промелькнуло единой, пестрой лентой. Я так и не понял, как большинство оценивает произошедшее: одобряет, или наоборот, порицает?

В тот же вечер мы торжественно освободили из тюрьмы Верховного Септона. Старик был рад и даже безумно счастлив. Договорились мы с ним достаточно легко и быстро — он вновь возвращается на свою необременительную, но такую почетную должность, а взамен выпускает соответствующий официальный указ от имени всей Церкви Семерых, в котором осуждает действия Его Воробейшества и всех причастных к нему людей.