03 Врата Тартара

После его этого жеста я окончательно утвердился в уверенности, что произошедшее сегодня здесь должно стать катализатором неких событий. Словно ведется несколько уровней игры, где каждый участник преследует свои цели.

Анастасия, уже в вечернем платье, вскоре к нам присоединилась. Выглядела княжна… по-княжески. Темно-синее платье с открытой спиной, поблескивающие синевой камней украшения, подсвеченные магией глаза и рассыпанные по оголенным плечам шикарные волосы. Я, если честно, на несколько мгновений даже замер. Раньше видел Анастасию в совершенно разной ипостаси – от, мягко говоря, самой бытовой обстановки при первом знакомстве, до максимально делового вида в день ареста Анны Николаевны. Сейчас же просто обомлел, глянув на девушку словно новым взглядом.

Когда она прошла мимо, заметил еще и магическую татуировку во всю спину, в виде ледяного дракона. Причем дракона живого – в ответ на мой взгляд эта ящерица-переросток расправила крылья и недвусмысленно показала зубы.

– Ваша светлость, самый изысканный комплимент сейчас прозвучит глупой банальностью, поэтому мы просто помолчим, разрешите? – первым пришел в себя Валера, который вполне натурально подавился черешней.

А я вдруг начал лучше понимать это мир. Бывают такие моменты, когда массив самых разных, иногда кажущихся откровенно ненужными знаний вдруг сходится. Иногда даже настолько, что проявляется ясная картина одной из граней реальности. Вот и сейчас подавившийся черешней Валера замкнул цепочку знаний и ассоциаций.

У Александра «нашего все» Сергеевича есть рассказ, Выстрел. Фабула которого кроется в дуэли совсем молодого русского графа и прожженного итальянского авантюриста Сильвио. И в рассказе граф после своего промаха ест черешню, ожидая выстрела авантюриста, своим равнодушным спокойствием выводя того из себя. Александр Сергеевич писал этот рассказ в какой-то автобиографически: во время одной из своих дуэлей, с прапорщиком Зубовым, он также завтракал черешней.

«Стреляйте господин прапорщик, вы мне не мешаете».

Появление одаренных в Великой войне, как здесь зовется привычная нам Первая мировая, изменило этот мир, в какой-то мере вернув его к нормам предыдущего столетия. Империи не рухнули, служба в гвардии осталась эталоном мечты. А самое главное, что такие вот Валеры и Анастасии, получив шанс если не на вечную, то на очень долгую жизнь, совершенно спокойно относятся к смертельному риску. Причем к риску, с моей стороны – как жителя привычного мне, другого мира, совершенно ненужному. Слабоумие и отвага в чистом виде.

Но, надо сказать, я уже начинаю понемногу привыкать и адаптироваться к новым реалиям. И даже фраза «честь имею» уже не встает против шерсти привычных ранее условностей.

Вскоре появился Кальтенбруннер и со всей учтивостью пригласил нас на ужин. В тот самый памятный зал, где проходило знакомство «семьи», когда Анна Николаевна представила меня Николаю и Александре.

Среди развешенных по стенам портретов семейства Юсуповых-Штейнберг были я с удивлением увидел своего отца, Петра Алексеевича. Раньше не было. Однако – только и покачал я головой, удивившись. В том числе и тому, что до этого момента не озаботился посмотреть портрет папа́. Но больше из-за того, что сам являлся его копией – такие же холодные голубые глаза, острые скулы, светлые волосы; такой же настороженный вид, как в зеркале постоянно вижу. Настороженный несмотря на то, что Петр Алексеевич изображен в парадном мундире и горделивой позе. И это не фантазия художника – на стене не рисованная картина, а фотография в модной обработке «аристократический портрет».

Ужинали практически в молчании. Анастасия находилась в напряженной задумчивости, Валера отстраненно улыбался, думая о своем, я же больше старался справиться с многочисленными приборами, не ударив в грязь лицом. Недолго – пока Валера не показал всю глубину своего наплевательского отношения к манерам.

Самолично прислуживающий за столом Кальтенбруннер разлил по бокалам шампанское, и вскоре началась беседа ни о чем. В которой, как-то так получилось, мы с Валерой беззлобно старались поддеть друг друга, произведя при этом впечатление на Анастасию. Ей происходящее если не льстило, то забавляло – несмотря на холодно-равнодушный вид.

Когда с ужином закончили, Анастасия предложила переместиться обратно в гостиную, и вышла первой. Мы же с Валерой чуть задержались.

– Артур, а где сейчас твоя загадочная подруга? – неожиданно поинтересовался он, когда я поднялся из-за стола.

Кого он имеет в виду, Шиманскую? Или Зоряну? А может вовсе Саманту Дуглас?

– Какая из них? – после короткой паузы поинтересовался я.

– Ух ты, – удивился Валера. – Сестренка твоя из протектората, которая одним своим видом свела с ума сразу десяток неокрепших годами доблестных донов.

«Сестренка». Подтекст, если учесть интонацию Валеры, понятен сразу. «Племянница» – мы так с коллегами иногда в штуку называли красивых секретарш, которые принимались на работу с расширенными функционалом. Теперь понятно, как некоторые молодые одаренные называют своих временных спутниц.