04.1912 (ЛП)

Врач только вздохнул. Лицо его стало непроницаемым.

— Не волнуйтесь, — сказал он, — давайте пока не думать о плохом и надеяться на лучший исход.

Он снова шагнул к двери, и снова миссис Коллиер удержала его.

— Простите, теперь я задерживаю вас в последний раз, — торопливо сказала она, — я… обращалась к вам с одной проблемой…

Свободной рукой миссис Коллиер инстинктивно провела по своему затылку. Когда она, сидя в шлюпке, утомлённо прижалась головой к плечу одного из гребцов, её волосы попали в уключину, и весло вырвало огромный их клок вместе с небольшим кусочком кожи.

— Ах, да, — встрепенулся врач, — разумеется, миссис Коллиер, подойдите, пожалуйста, ко мне сегодня после обеда, посмотрим, как протекает заживление. Что-нибудь ещё?

Он нетерпеливо поглядывал на дверь. В коридоре расхаживали, переговариваясь, пассажиры «Карпатии» и обменивались последними сплетнями — а поводов для сплетен у них в эти два дня было немало.

— Да, — миссис Коллиер отступила и покосилась в сторону Лиззи, — с тех пор, как нас вынули из воды, Марджери всё время снятся кошмары. Она кричит по ночам и будит меня и девочку.

— Зайдите после обеда, — повторил врач, — я подберу для неё успокоительное.

— Благодарю, — слегка кивнула миссис Коллиер и, наконец, выпустила рукав врача.

Тот торопливо распрощался с нею и едва ли не вылетел в коридор. Конечно, семейство Коллиер ужасно пострадало, но таких же пострадавших было ещё немало, и в одиночку врач едва ли мог справиться. По счастью, те из пассажиров, что сами были медиками, вызвались помочь ему. От каюты к каюте сновали медсёстры и доктора, снова и снова осматривали жертв крушения, а от носа до кормы «Карпатии» тем временем растекались невероятные слухи.

— Вы слышали? — подбегали друг к другу взбудораженные дамы. — Ведь «Титаник» затонул, затонул со всеми, кто был на его борту!

— Ах! — отвечала, обыкновенно, собеседница. — Но как такое возможно? Это же непотопляемый корабль!

— Если вы не верите, дорогуша, подите и взгляните сами: мы подобрали жертв крушения, бедняжек…

Но навещать выживших желания у пассажиров «Карпатии» не было. Вернее, оно пропало после того, как величественная феминистка Маргарет Браун прогнала от порога излишне докучливых женщин. Каюту Маргарет теперь обходили стороной, что не мешало, впрочем, распускать о ней слушки, поднимая на смех её грубые привычки и отсутствие светского лоска.

Выжившим не слишком повезло. Удобства, к которым они привыкли на «Титанике», исчезли. Старушка «Карпатия» была перегружена пассажирами, мест на всех не хватало, поэтому многим приходилось спать прямо на полу. Миссис Коллиер с дочерью и Лиззи именно так и ночевали вот уже двое суток. Сочувственно качая головами, люди с «Карпатии» постарались обеспечить их хотя бы одеялами, простынями и подушками, за что миссис Коллиер истово отблагодарила их. Лиззи и Марджери, напротив, не сказали ни слова.

Собственные чувства сейчас были для Лиззи загадкой. Лиззи лежала на полу, глядя в потолок, и снова и снова про себя окликала Мэри, вцепившуюся в борт «Титаника».

«Садись в эту шлюпку! — говорила она Мэри. — Садись! Зачем тебе чужая старуха!»

Мэри виновато смотрела на неё и пожимала плечами.

«Разве приятно спасаться с тем, кого ненавидишь? — спрашивала она. — Ведь ты ненавидишь и будешь презирать меня, Лиззи, если я осмелюсь сесть».

«Хватит глупить! — злилась Лиззи. — Немедленно садись в шлюпку!»

Мэри только качала головой и снова расплывалась в клочках воображаемого тумана. Её далёкий голос плескался у Лиззи в ушах, как морские волны.

«Садись в шлюпку!»

Но Мэри снова и снова растворялась в нигде. Мэри снова её покидала.

Первая ночь на «Карпатии» прошла для Лиззи незаметно. Лиззи спала крепко и без сновидений, а проснулась только тогда, когда её достаточно грубо встряхнули за плечо и крикнули:

— Очнитесь! Вы меня слышите? Просыпайтесь!

Лиззи с трудом разомкнула слипающиеся веки. В круге дрожащего лимонного света над нею нависала тёмная чернильная голова. Лиззи моргнула и зажмурилась. Свет, пусть и слабый, резал ей глаза.

— Очнитесь, — настойчиво повторил человек и потряс её за плечо снова. — Вы слышите меня? Откройте глаза!

Лиззи вздрогнула и снова моргнула. От крепких рук, сжимавших её плечи, веяло табаком. Из тенистого круга над нею постепенно проступало лицо: длинный орлиный нос, прищуренные светло-голубые глаза и тронутые сединой усы, под которыми еле заметно шевелились тонкие бледные губы — они не переставали повторять одни и те же слова.

— Ну же! Очнитесь!

Лиззи слабо прокашлялась.

— Я… я вас слышу, — сказала она.

С губ её не сорвалось ни звука. Тёмное лицо над нею приобрело озабоченное выражение.

— Повторите, пожалуйста, — сказал он, — я совсем вас не расслышал.